Остальное она рассказала в тесном кабинете, пропахшем холодным кофе и табаком. Майкл Сэмсон – мальтиец. Год назад приехал в «Мэритайм континентал» из Европы. Прюденс не понадобилось много времени, чтобы рассказать о деталях из его послужного досье, потому что там почти ничего не было. Во время своей работы в банке «Сауэр» в Швейцарии он указал на организацию «Красного Креста», которой завещал страховые выплаты. Родители его умерли. Не было ни братьев, ни сестер. И нет, Майкл Сэмсон женат никогда не был.
Прюденс заверила сыщиков, что страхование сотрудников банка покроет с лихвой достойные похороны Майкла. Конечно, она займется организацией этого.
Оба сыщика, которые слушали ее заявление, взглянули друг на друга и пожали плечами. Один из них положил монетку перед Прюденс.
– Послушайте, это, конечно, не положено по нашим правилам, но поскольку у Сэмсона никого нет, почему бы вам не взять ее? Если мы передадим это кому-то другому, то монетка, возможно, потеряется. Таким образом, по крайней мере…
Пальцы Прюденс дрожали, когда она протянула руку за монетой. Сначала Александр Мейзер, теперь Майкл. О Господи, как она любила их обоих! И как она будет дальше жить без Майкла, без единой души в мире, к кому она могла бы прикоснуться?
ГЛАВА 8
Первый сигнал поступил в следующий понедельник. В десять сорок пять казначей Нью-Йоркского общества сохранения исторических ценностей, которое приобретало и оберегало материальные ценности, сохранившиеся в городе, получило по телефону информацию из банка «Фёрст Хадсон», что его чек на шестьсот тысяч долларов не был оприходован в «Мэритайм континентале». Озадаченный казначей еще раз проверил цифры сальдо и убедил, что на их балансе должно было остаться достаточно средств, чтобы оплатить этот чек. Он тут же позвонил вице-президенту «Мэритайм континентала», который распоряжался этим счетом, и объяснил ненормальность возникшего положения.
Тридцатью минутами позже президент подтвердил, что на счету действительно не хватает денег, так как на прошлой неделе было снято четыреста тысяч долларов. Он не позаботился о том, чтобы проверить, каким образом были сняты эти деньги, полагая, что казначей общества, когда ему скажут, вспомнит об этом. Казначей возмущенно возразил, что его цифры правильные и самые последние, что он не санкционировал никакого такого платежа.
Вице-президент извинился и начал разбираться. Ему не составило труда выяснить, что деньги были сняты в форме перевода средствами электронной связи. Когда он обследовал фактическую документацию, то с ним чуть не случился сердечный приступ.
Эмиль Бартоли согласился принять вице-президента немедленно. Лицо его стало суровым, когда он ознакомился с бумагами.
– Оплатите чек из чрезвычайных фондов банка, – приказал он. – И пришлите ко мне Прюденс Темплтон!
Не успел несколько успокоившийся вице-президент выйти, как поступил второй звонок, на этот раз из крупнейшей благотворительной организации. Ее председатель раскипятился, потому что был возвращен их чек на полтора миллиона. Бартоли успокоил его и обещал немедленно разобраться в этом. Но он сразу же не смог этим заняться, потому что возникла третья кризисная ситуация, затронувшая национального политического деятеля, перевыборы которого зависели от денег. Он только что обнаружил, что лишился двух миллионов долларов.
– Мисс Темплтон, что происходит? – Бартоли ледяным тоном потребовал объяснений.
Сбитая с толку как непривычным проявлением гнева со стороны Бартоли, так и самим вызовом, Прюденс Темплтон совершенно растерялась. Дело усугублялось тем, что она просто обезумела от горя из-за Майкла. Последние несколько дней она скорбно рыдала и утром этого дня еле пересилила себя, чтобы встать с кровати и отправиться на работу. Она пыталась сосредоточить свое внимание на компьютерных распечатках, которые подал ей Бартоли, но ничего не могла взять в толк.
– Простите меня, мистер Бартоли, вы уверены, что не санкционировали эти операции?
– Конечно, уверен!
– Я спрашиваю потому, что здесь приведен ваш кодовый номер.
– Сам вижу! Вопрос в том, как он сюда попал? – Бартоли помолчал. – И посмотрите на второй код.
Прюденс Темплтон ахнула. Второй номер принадлежал Александру Мейзеру.
– Но как?
– Вот это мы и должны выяснить… немедленно!
– Вы думаете, что кто-то… – Прюденс даже не решилась закончить эту фразу.
Молчание Бартоли говорило само за себя.
– Я немедленно займусь выяснением, – выговорила она.
– Сделайте это как можно быстрее, мисс Темплтон. Мы не знаем, как глубоко зашло гниение.
К полудню Бартоли все стало ясно. Были ограблены еще три счета, потери превысили шесть миллионов долларов.
Как это может закончиться? Но наихудшее, от чего открещивался Бартоли, оставалось еще впереди. Никто не знает, где и как начинаются сплетни в банковском мире. Может быть, кто-то подслушает разговор, кто-то сболтнет лишнее, обиженный служащий начнет тайно злорадствовать по поводу внутренних трудностей организации. Как бы там ни было, но в три часа дня Бартоли позвонил начальник Федеральной комиссии по регулированию банковской деятельности. До Вашингтона дошли слухи, что в «Мэритайм континентале» разрастается скандал. В различных местах начали шепотом произносить ядовитое слово «растрата».
Не раскрывая всех подробностей, Бартоли признал, что обнаружены некоторые отклонения. В банке проводится расследование.
– Боюсь, что этого недостаточно, – заявил ему начальник комиссии. – От нас требуют предъявить вам
