– Я проверил состояние нашей ликвидности, которое, как тебе хорошо известно, далеко не идеально. И все-таки мы можем добыть деньги без особых проблем, если будем предлагать на рынке ценных бумаг свои акции.
– Распродавать акции? – воскликнула Роза. – Только нам и не хватало отвечать перед толпой вкладчиков, которые будут вмешиваться в наши дела и указывать, как управлять компанией.
– Нам так или иначе потребуется капитал, – напомнил Франклин, – чтобы профинансировать систему наших денежных переводов. Какую бы прибыль мы ни получили, это будет значить, что позже нам придется меньше брать в долг.
– А кому именно мы можем предложить наши акции? – недоверчиво спросила Роза.
– Мы – акционерная компания, а не общество закрытого типа, – ответил Франклин. – От нас не требуют публиковать отчеты об имуществе и размере прибыли. Мы платим налоги за то, что зарабатываем, а не за то, чего мы на самом деле стоим. Не думаешь ли ты, что найдется немало вкладчиков, которые обеими руками ухватятся за возможность приобрести акции по цене гораздо ниже их стоимости? И, разумеется, у них будет личная заинтересованность в том, чтобы держать рот на замке.
Франклин улыбнулся.
– Все это есть в моем докладе. Вместе со списком маклеров, которых мы могли бы использовать для скупки недвижимости. Думаю, мы должны держать «Глобал Энтерпрайсиз» как можно дальше от настоящих сделок. Нет никакого смысла, если люди узнают, что мы вышли на рынок недвижимости, и цены пойдут вверх.
– Ну, а теперь мне пора. – Франклин посмотрел на часы.
– Куда это? – спросила Роза, сбитая с толку таким неожиданным переходом.
– Иду завтракать с моей новой секретаршей.
– Франклин, ты же знаешь, как я отношусь к твоему панибратству со служащими!
Франклин подмигнул ей.
– Я только что переманил ее у нашего главного конкурента. Ей диктовал письма сам старина Адамс. Бьюсь об заклад, она многое может рассказать о делах компании.
Роза только головой покачала. Быть может, она недооценила успехи Франклина в учебе.
После того, как Франклин ушел, Роза удивила Мэри Киркпатрик, отменив все свои утренние встречи.
– Никаких звонков, и вообще прошу меня не беспокоить, – велела она.
Роза внимательно вчитывалась в каждую букву доклада Франклина. Она готова была поклясться, что делает это не для того, чтобы обнаружить ошибки. Вместе с тем Роза боялась, что природный оптимизм брата ослепил его, сделав невосприимчивым к реальности бизнеса. Перечитав доклад три раза, она должна была признать, что ни в анализе положения дел, ни в аргументации Франклина нет ни малейшего изъяна. Роза была очень этому рада.
– Принесите мне папки с нашими арендными договорами, – попросила она свою секретаршу, вызвав ее по селекторной связи.
– Все, мэм?
– Все до одной. И позвоните в «Дельмонико». Попросите Мэрфи удивить меня каким-нибудь его фирменным деликатесом. Сегодня мы с мистером Джефферсоном обедаем не дома.
Всю весну и все лето Франклин Джефферсон путешествовал по стране, разыскивая маклеров, которые за приличную цену могут держать язык за зубами. В южных портах – Майами, Новом Орлеане, Галвестоне, в крупных портовых городах – Сент-Луисе, Детройте и Чикаго – компания «Глобал Энтерпрайсиз» начала скупать пакгаузы и портовое оборудование на целые мили вдоль побережья.
Для Франклина эта поездка значила больше, чем просто длительная командировка. Хотя он и путешествовал в свое время по Европе, Франклин, как и многие молодые люди его круга и воспитания, никогда не бывал дальше восточного побережья Соединенных Штатов. Америка оказалась для него откровением.
На своем пути по стране он встречался с людьми всех слоев общества. В первый раз в жизни он увидел своими глазами упорство и силу мужчин и женщин, которые строили Америку. Их лица и голоса, такие разные, несли на себе один и тот же отпечаток мечты о лучшей доле. Франклин поймал себя на том, что с отвращением вспоминает о своей прежней нью-йоркской жизни, замкнутой и ограниченной. Здесь не было места финансовым махинациям и тайным сделкам, заключавшимся в городских клубах. Люди, связанные с ними, самонадеянно полагали, что из своих особняков на Пятой авеню и офисов на Нижнем Бродвее руководят всей страной. Они ничего не знали о сердце Америки.
Во время своих поездок Франклин вел дневник, занося туда свои раздумья, наблюдения, описания, обрывки разговоров. За многие месяцы дневник этот превратился в старого доброго друга, от которого ничего не нужно было скрывать, которому он мог рассказать о своих чувствах и о переменах, происходящих в его душе. Но Франклин никогда не говорил о существовании этого дневника Розе. Его письма к сестре были аккуратно составлены и написаны в нейтральном, деловом стиле, скрывавшем всякие эмоции. Лишь теперь Франклин начал осознавать, какую огромную часть своей личности он позволил захватить Розе. Мало-помалу он начал восстанавливать свою жизнь – по частям, по кусочкам, строить се по-новому, из мыслей и чувств, которые – он знал наверняка – вызывали бы у Розы неприязнь и желание от них избавиться. Франклин понимал, что не может этого допустить. Но не мог он и позволить, чтобы она увидела, как отдаляется он от нее и от того, что ей было дорого. Сначала он должен стать сильным, гораздо сильнее, чем сейчас, и выработать свое понимание жизни.
Роза тщательно следила из Нью-Йорка за успехами Франклина и финансировала его покупки недвижимости за счет средств, полученных от продажи акций. Акционеров она старательно отбирала, привлекая людей, которые не строили иллюзий относительно участия в руководстве компанией.
К концу 1917 года компания «Глобал Энтерпрайсиз» утроила свои капиталы, не вызвав ни малейшей ряби на поверхности делового мира. Хотя товарные перевозки и продолжали приносить основную долю дохода фирме, деньги в изобилии поступали и из других источников: компания сдавала в аренду помещения и площади – главным образом небольшим транспортным компаниям и частным железным дорогам. «Глобал Энтерпрайсиз» из съемщика превращалась теперь в хозяина, и к концу года прибыль компании
