Ну, ну.
Теперь он стал ее. Она вольна
Отдать его кому-нибудь другому.
Честь — это тоже собственность ее.
Она вольна располагать и этим?
Честь — это призрак. Честь — другой вопрос.
Честь — то, чего у многих не бывает.
Из хвастающих ею. Но платок…
Хочу забыть, а ты напоминаешь!
Как ворон над жилищем, где чума,
Так это слово в памяти витает.
Ты говоришь, платок мой у него?
В том нет беды.
Но в этом нет и счастья.
Зачем значенье придавать тому,
Что без стыда наглец и соблазнитель,
У женщины добившись своего,
Трубит повсюду о своей победе?
Он вслух о ней болтал?
Болтал.
Что? Что?
То, от чего всегда он отречется.
Но все-таки.
Он говорил…
Итак?
Что он лежал…
С кем? С ней?
Да. Нет. Увольте.
Лежал. Прижимался. Он ее бесславит. И в каких выражениях! Прижимался. Это мерзость. Платок. Заставить сознаться. Платок. Заставить сознаться и повесить. Нет, сначала повесить, а затем заставить сознаться. Я весь дрожу. Не поддаваться этой помрачающей боли без проверенных сведений! Боже, как я подумаю!.. Носы, уши, губы. Тьфу! Я падаю. Заставить сознаться. О, дьявол!
Хвалю, мое лекарство. Действуй, действуй!
Так ловят легковерных дураков.
Так женщин незапятнанных порочат. —
Очнитесь, успокойтесь, генерал!
Любуйтесь, лейтенант.
