Сердце все отдано вам: мне даже не осталось чем поклясться.
Прикажи мне сделать что-нибудь для тебя.
Убейте Клавдио!
Ни за что на свете!
Вы убиваете меня вашим отказом. Прощайте.
Постойте, милая Беатриче…
Я уже ушла, хоть я и здесь. В вас нет ни капли любви. Прошу вас, пустите меня!
Беатриче!
Нет-нет, я ухожу.
Будем друзьями.
Конечно, безопаснее быть моим другом, чем сражаться с моим врагом.
Но разве Клавдио твой враг?
Разве он не доказал, что он величайший негодяй, тем, что оклеветал, отвергнул и опозорил мою родственницу? О, будь я мужчиной! Как! Носить ее на руках, пока не добился ее руки, и затем публично обвинить, явно оклеветать с неудержимой злобой! О боже, будь я мужчиной! Я бы съела его сердце на рыночной площади!
Выслушайте меня, Беатриче…
Разговаривала из окна с мужчиной! Славная выдумка!
Но, Беатриче…
Милая Геро! Ее оскорбили, оклеветали, погубили!
Беат…
Принцы и графы! Поистине рыцарский поступок! Настоящий граф! Сахарный графчик! Уж именно, сладкий любовник! О, будь я мужчиной, чтобы проучить его! Или имей я друга, который выказал бы себя мужчиной вместо меня! Но мужество растаяло в любезностях, доблесть — в комплиментах, и мужчины превратились в сплошное пустословие и краснобайство. Теперь Геркулес тот, кто лучше лжет и клянется. Но раз по желанию я не могу стать мужчиной, мне остается лишь с горя умереть женщиной.
Постой, дорогая Беатриче. Клянусь моей рукой, я люблю тебя.
Найдите вашей руке, из любви ко мне, лучшее применение, чем клятвы.
Убеждены ли вы в том, что граф Клавдио оклеветал Геро?
Убеждена, как в том, что у меня есть душа и убеждение.
