насчет происхождения. Конечно, к крупным фирмам, таким, как «Кристи», это не относится.

– А вам известны подходящие фирмы?

– Вообще-то да, – сказал Найджел. – Но должен вас заверить, мистер Сантос, что, если вы выставите на продажу предметы с законным образом оформленными документами, вы выручите куда больше.

– На этот счет могут возникнуть сложности, – вздохнул Сантос.

– Я так и думал, – заметил Найджел.

– Понимаете, эти вещи – часть национального достояния Сан-Исидро. Они копились веками на радость народу Сан-Исидро. Правда, за весь год на эти сокровища приходит поглядеть не больше пяти-десяти человек. Так что нашему народу было бы куда больше пользы, если бы эти вещи удалось продать и на вырученные деньги провести в жизнь какие-то программы, направленные на благо нации, создать новые рабочие места…

– Несомненно, – согласился Найджел. – Я вижу, вы преследуете благородные цели, мистер Сантос. Нельзя ли спросить – вы что, намерены попросту похитить эти предметы? Я ничего не хочу сказать, но образ действий, который вы предлагаете, кажется весьма двусмысленным…

– Нет, воровством это назвать нельзя, – возразил Сантос. – Хотя я согласен, что подобная сделка может показаться двусмысленной.

– И вы всерьез думаете, что детективное агентство «Альтернатива» заинтересуется таким предложением?

– Всерьез, – кивнул Сантос. – За время общения с мистером Драконианом у меня сложилось впечатление, что вы – люди, которым стоит доверять, но при этом не слишком придерживающиеся буквы закона.

– А вам не кажется, что одно другому противоречит? – поинтересовался Найджел.

– Истинная мораль строится на противоречиях, – ответил Сантос.

– Интересно… – сказал Найджел. – Позвольте мне немного расширить вопрос. Вот мы с вами в Доме Правительства, и вот эти сокровища. На дверях стоит охрана. Сокровища, как вы сами признаете, не ваши.

– Не мои, – согласился Сантос. – Но я могу брать отсюда все, что захочу.

– Так это же и есть воровство!

Сантос криво улыбнулся.

– Эти произведения искусства – достояние народа Сан-Исидро. А я – его президент.

Найджел взглянул на Сантоса в упор. Не шутит ли он? Да нет, Сантос не шутил.

– Вы что, правда президент? – переспросил Найджел.

– Заверяю вас, что это так и есть.

– Интересно, а почему вы не упомянули об этом в своем письме?

– Я хотел, чтобы вы сперва увидели то, что у нас есть. И еще я хотел оценить вас, пока вы оцениваете сокровища. Я доволен вами – надеюсь, взаимно. Может, нам стоит продолжить обсуждение в аудиенц-зале за стаканчиком шерри?

Найджел согласился. Он лихорадочно соображал. Возможно, что Сантос просто вешает ему лапшу на уши и что он попросту намерен обокрасть собственный народ. Но, с другой стороны, насколько Найджел мог судить, Сантос говорил искренне. А потом, сама эта идея «национального достояния» выглядела дурной шуткой. Это же все равно, что подарить человеку роскошное поместье, в котором он будет подыхать с голоду, или заставить его любоваться шикарным пейзажем и одновременно умирать от жажды.

– Насчет этих вещей, – сказал Найджел. – Если я правильно понял, вы хотите взять отсюда отдельные предметы так, чтобы люди об этом не знали, и продать их на международном рынке.

– Примерно так, – подтвердил Сантос. – Вы же понимаете, я это делаю ради блага нации. Мы очень маленький народ, майор Уитон. Наш остров славится самым худшим климатом во всем Карибском море. Согласитесь, слава эта сомнительна. У нас нет ни индустрии, ни природных ресурсов. Вы можете счесть мой замысел циничным, майор Уитон. Но я заверяю вас, что девяносто центов с каждого доллара пойдут на помощь моему народу.

– А кто это проверит? – спросил Найджел. Ему начинало становиться не по себе.

– Майор Уитон, – сказал Сантос, – я взял на себя труд разузнать кое-что о вашем прошлом. Мне кажется, у вас были какие-то проблемы в Стамбуле…

Найджел уставился на Сантоса.

– Черт возьми, откуда вы знаете?!

– Что-то связанное с контрабандой, не так ли?

Найджел понял, что влип. Он спокойно выпрямился в кресле, готовясь защищаться. Он никогда не терял уверенности в себе, но на этот раз дело действительно пахло жареным. Черт возьми, как неуютно оказаться на краю света, в этой Богом забытой стране, в мрачном старом доме, во власти этого мелкого латино-американца! Найджел снова, уже в который раз, почувствовал, как все-таки тесен мир. И как все повторяется! Нет, идея бесконечности все же ошибочна. Жизнь – это пьеса, в которой актеры делают вид, что не знают друг друга. А на самом-то деле они всю жизнь знакомы! И никуда от них не денешься. «Я бродил по улицам Города Невежества, ища хоть одно незнакомое лицо». Найджел вычитал эту фразу в рассказе американского писателя О'Генри, и она запала ему в душу.

– А мои записи посещаемости колледжа вы, случаем, не добыли? – осведомился Найджел. – Полагаю, вам известно даже то, что я изучал историю?

– Но так и не защитились, – закончил Сантос. – А не хотите ли выслушать историю вашей семейной жизни?

– Нет, спасибо, – поспешно отказался Найджел. – Я ее и так неплохо помню. Должно быть, вы обратились в чрезвычайно толковое агентство, раз сумели раздобыть эти сведения за столь короткий срок.

– Вам виднее, насколько оно толковое, – сказал Сантос. – Мы сотрудничали с детективным агентством «Альтернатива». Вы ведь когда-то там работали, майор Уитон?

– Я уже вышел в отставку, – буркнул Найджел. Он был потрясен. – Так что с меня хватит и «мистера». Они что, прислали вам мое досье?

– Ну что вы, майор! Эти факты раскопать не так сложно.

Это он так говорит. Но… В Найджеле вновь пробудилось старое подозрение, что любовь всегда кончается смертью. Стамбул… Черт, надо же, как не повезло! Или – как его подставили… если Хоб действительно продал его капитану Кермаку, как предполагал Жан-Клод. Арест, допрос, его с Жан-Клодом сунули в кутузку и выпустили только через девять дней. Девять дней – не так уж долго. Но хватило, чтобы их имена занесли в банк данных Интерпола. И чтобы его потом задерживали и шерстили при каждом удобном случае. В конце концов Джорджу пришлось употребить все свое влияние, чтобы Найджела убрали из компьютерных списков, потому что его только арестовали, но не предъявили никаких обвинений, и под судом он не был. Так что официально к банку данных о контрабандистах он не принадлежал. Однако тем не менее его имя каким-то образом там застряло. А с таким пятном в биографии ему никогда не получить визы в США, никогда не жить в Нью-Йорке. В Нью-Йорке Найджел никогда не бывал, но этот город всегда казался ему воплощением современного мира в миниатюре, городом двадцать первого века. Конечно, в Америку можно проехать и незаконным образом, но ведь всегда есть опасность, что в один прекрасный день его заметут и выпрут, и тогда весь Нью-Йорк к черту… И все это из-за Хоба! Если, конечно, это Хоб его заложил. Хотя кто говорит, что это Хоб?

– Я просто хотел разобраться, что к чему, – сказал Сантос. – Ну так что, согласитесь вы взяться за эту работу? Разумеется, на том условии, что мистер Дракониан тоже будет участвовать. Если многоуважаемый мистер Дракониан окажется в стороне, в наших планах появится серьезная брешь.

– Ну, это не проблема, – напряженно сказал Найджел. Он улыбался, но мысли у него были самые непечатные. «Какая тварь вывела их на агентство? С кем таким знаком этот Сантос, кто может знать и Хоба, и меня? Неужели Хоб действительно прислал ему мое досье? Да что ж это за чертовщина?»

Сантос предоставил ему комнату. Найджел позвонил в Париж Жан-Клоду и обсудил, как можно ввезти во Францию крупную партию произведений искусства, минуя таможенную и иммиграционную службы. Жан-Клод посоветовал отправить их через Шербур: у него там есть друзья, которые за соответствующее вознаграждение закроют глаза на что угодно.