возвышавшихся к юго-западу от водопада Ибберманна. Там они сняли несколько сторожевых постов, и Диркенфаст, не медля ни минуты, бросил в прорыв свои главные силы. Их появление было настолько неожиданным, что, казалось, позиция Рукса будет взята, несмотря на оборонные укрепления вокруг базы, укрытой за единственной на Лекке песчаной дюной. Марков-IV необходимо было перепрограммировать на оборону, а времени на это у Рукса не оставалось.

Исход дела решила одна из странных случайностей, порожденных сумятицей и неразберихой боя. Едва главные силы Диркенфаста приготовились к атаке, как в небе полыхнула ослепительная вспышка, а за ней прокатились глухие раскаты, исходившие, по-видимому, со стороны гранитного ложа Кронштадского глетчера в нескольких сотнях ярдов впереди. Местность там была изрезанная, очень удобная для засады, поэтому Диркенфаст послал взводного ДБХ-23 проверить, в чем дело.

Робот прошел по низкому мостику, миновал кусты можжевельника и за ними, на укромной полянке, обнаружил молодую женщину, сидевшую в кресле с книгой, блондинку с зелеными глазами. («Можно сказать, привлекательную, — добавил позже ДБХ-23, — если вам по вкусу гуманоиды».)

— Вы слышали сейчас такой глухой и низкий гул? — спросил ДБХ-23 у женщины.

— По-моему, это гром, — сказала женщина.

— А вспышку видели?

— Нет.

— И все-таки вспышка была, — сказал ДБХ-23.

— Молния, наверное.

— Да, наверное, — сказал ДБХ-23 и вернулся во взвод.

Его доклад изучали и обсуждали более часа, пока кибер-патолог не заявил, что это машинная галлюцинация. Другие разведчики не обнаружили никаких следов женщины. Диркенфаст приказал роботам идти в наступление. Но время было упущено, и Рукс успел перепрограммировать Марков-IV и развернуть их к неприятелю лицом. Таким образом, карминосольцы потеряли шанс на молниеносную победу, однако внезапность атаки так ошеломила Драмоклово войско, что оно еще долго не могло прийти в себя.

Джон прочел доклад с удовольствием, решив, что для начала это недурно. Как только вернулась Анна, он с гордостью поведал ей о своих успехах. К его великому удивлению, Анна рассердилась.

— Ты послал войска сражаться против Драмокла? Даже не посоветовавшись со мной! Джон, ты идиот.

— Но это был единственный выход в сложившейся ситуации.

— Какой ситуации? Разве Драмокл напал на тебя или отнял твои владения?

— Нет. Но Аардварк и Лекк…

— …не имеют к тебе ни малейшего отношения.

— Дорогая моя, ты меня удивляешь. Они наши друзья, наши союзники. Драмокл нарушил мирный договор, его поведение невыносимо, он стал угрозой для общества. Я считаю, что поступил совершенно правильно.

— Речь не о том, кто прав, а кто виноват, — сказала Анна. — Я о деле говорю. С чего ты взял, что мы можем позволить себе войну?

Джон на мгновение смешался. Неприязнь его к жене в эту минуту обострилась сильнее обычного. Когда-то его соблазнило приданое Анны — плодородный спутник и миллион золотых шестиугольных гаек. Да и характер невесты подкупал своей прямотой. Теперь, когда все гайки были истрачены, а спутник превратился в бесплодную пустыню из-за неумелого хозяйствования закадычных дружков графа Джона, Анна уже не казалась таким уж выгодным приобретением. Долговязая крашеная блондинка с горбатым носом, она была упрямее стада диких слонов.

— Война, — наставительно сказал Джон, — не такая штука, которую можно или нельзя себе позволить. Война — это явление природы. Она просто начинается, и все.

— В данном случае, — сказала Анна, — она началась из-за того, что ты послал войска на Лекк. По- твоему, это явление природы? Джон, война нам попросту не по карману. Или ты забыл, какой неудачный нынче выдался год? Сначала голод в Блоре, потом наводнение в низовьях Станкса…

— Это ужасно, конечно, но ведь королевская страховая компания Карминосола компенсировала ущерб.

— Да. Но поскольку компания принадлежит нам, мы потерпели убытки.

— Ну и Бог с ними, — сказал Джон. — Мы их покроем, или спишем, или что там обычно делают с убытками. Тридцать тысяч роботов на Лекке не могут стоить слишком дорого.

— Поступай как знаешь, — молвила Анна. — Только припомни наш разговор, когда мы вылетим в трубу!

— Ты преувеличиваешь, — сказал Джон. — Как может вылететь в трубу целая планета?

— Планета — нет, а король может, если растранжирит все средства и ресурсы, что вскоре с тобой и случится.

Джон задумался.

— Может, повысим налоги?

— Народ и так на грани мятежа, — сказала Анна. — Еще одно повышение — и они начнут строить баррикады.

— Мы задавим бунт с помощью роботов.

— Конечно. Но это нам дорого обойдется.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы потеряем те деньги, которые подданные нам не заплатят, пока будут бунтовать, плюс деньги, потраченные на усмирение бунта.

— Н-да… Тогда давай их напечатаем побольше!

Анна напомнила ему, и уже не в первый раз, о том, как погибла целая цивилизация, не сумевшая сбалансировать свою валюту. Джон все равно не понял: поскольку планета принадлежала ему, графу казалось логичным иметь столько денег, сколько душе угодно, — но согласился, хоть и неохотно.

— Плевать мне на деньги! — сказал он наконец. — Я должен как-то обуздать Драмокла, даже если меня это разорит! Моя дружба со Снинтом тоже чего-то стоит.

— Со Снинтом! Этим коварным прохвостом!

Джон растерянно умолк. Со дня высадки его войск местные леккианские силы стали безудержно таять. Снинт уверял, будто добровольцы сосредоточивают силы, но похоже было, что они разбрелись по домам на уборку урожая. Снинт имел даже наглость заявить, что на самом деле, его народу нужны не чужие войска, а деньги на приобретение собственных роботов. А если Джон решил прислать армию, так пусть, мол, она и воюет.

— Снинт не дурак, — заметила Анна. — Мои шпионы доносят, что он шлет Драмоклу дружеские открытки. Он своего не упустит при любом повороте событий.

— Я тебя выслушал, и хватит! — сказал Джон. — Надеюсь, ты не думаешь, что я сейчас же отзову солдат обратно!

— Такого разумного решения я от тебя и не ожидала. Но коль скоро мы ввязались в войну, надо начинать экономить.

— Что значит «экономить»?

— Никакой новой одежды в этом году. Никаких новых звездолетов, никаких земных сигар…

— Да ладно, будет тебе!

— …никаких развлечений и обедов в дорогих ресторанах.

Круглое лицо Джона затуманилось печалью. Впервые до него дошло, что это за штука такая — война.

— Все так сложно, — сказал он. — Я должен подумать.

— Я тоже о многом хочу подумать, — заявила Анна.

Это означало, как знал по опыту Джон, что она обсудит ситуацию со своими советниками — парикмахершей Йопи, детской няней Морин, садовником Себастьяном и придворным ficelle[3] Гиги.

— Увидимся за обедом, — бросила Анна, уходя.

— Да, любовь моя, — сказал Джон, высунув язык вслед ее удаляющейся спине.