китайской революции, выработанным в полемике с Коминтерном в конце 20-х – начале 30-х годов. Документ суммировал “живую душу идей Мао Цзэдуна”: “истину следует искать в фактах”; линия масс, независимость, – и подчеркивал, что не следует отрицать научную ценность и руководящую роль идей только на том основании, что Мао Цзэдун допускал в последние годы жизни ошибки.

Принципиальные положения этого документа и высказывания Дэн Сяопина определили отношение к Мао на официальном уровне. Все материалы обычно были выдержаны в духе тезиса Дэна: “Мы не можем допускать чрезмерной критики ошибок товарища Мао. Поступать так и пытаться очернить товарища Мао – значит пытаться очернить нашу партию и наше государство”. На повседневном уровне принципиальных изменений в отношении к Мао Цзэдуну также не произошло. Для сотен миллионов китайцев Мао – это национальный герой, объединивший страну. Его ставят вровень с великими императорами и почитают как полубога. “При Мао был порядок!” – говорит пожилой китаец, вспоминая о стабильных ценах и равенстве, вплоть до одежды. Молодой парень-безработный с горечью роняет: “Когда называют имя Мао, я всегда вспоминаю его выщербленную миску для риса и вижу шикарные “мерседесы”, на которых разъезжают сегодня наши чиновники”.

В декабре 1993 года в Китае отмечали 100-летие со дня рождения Великого кормчего. Накануне юбилея сотрудники одного из научно-исследовательских институтов с помощью ЭВМ проанализировали труды и выступления Мао Цзэдуна. Выяснилось, что чаще всех (913 раз) он упоминал Карла Маркса, затем – Ленина (613 раз). Что касается лексики, то самые распространенные в устах Мао слова: “революция”, “класс”, “война”, “диктатура”, “политика”. Самыми знаменитыми политическими лозунгами Мао были такие, как “опираться на собственные силы”, “извлекать уроки из прошлого в назидание на будущее”, “бунт – дело правое”, “винтовка рождает власть” Юбилей Мао Цзэдуна вызвал новый всплеск национальной гордости у многих китайцев. С восторгом писали о том, что флер загадочности и непредсказуемости Председателя Мао часто смущал зарубежных лидеров. Сердца простых китайцев чаще бились от гордости за свою страну, когда они вспоминали о пренебрежительном отношении Великого Кормчего к загранице и о его гегемонистских замашках.

Однако жизненная трагедия Мао Цзэдуна в том, что вся последующая история и день сегодняшний отрицают его социальный эксперимент как аномалию. Великий кормчий хотел указать путь всему человечеству, но в итоге оказался на обочине истории. Впрочем, кто знает, что будет завтра?!