Теплый сентябрь пригревал последними лучами ускользающего в глубокую осень солнца. Москва медленно, но верно начинала погружаться в спячку, которой суждено было продлиться несколько долгих месяцев — дождливых, снежных, холодных. Но теперь еще было не время. А потому, москвичи толпами выходили из своих домов, из душных, еще не остывших от лета квартир, и гуляли по залитому солнечным светом городу, жадно собирая последние подарки погоды.

Была суббота. Вторая суббота сентября. Арт, как обычно, проснулся рано — грех в такие деньки валяться в постели. Да и вообще, привычка рано вставать выработалась у него уже давно, хотя объективной необходимости делать это каждый день не было. Арт жил по свободному графику, не завися практически не от кого. Профессия такая.

Заскочив в душ, Арт перехватил на бегу пару бутербродов, заботливо оставленных мамой в холодильнике, выпил стакан сока и, втиснувшись в джинсы с футболкой, прихватив инструменты, вышел из квартиры.

На улице действительно было здорово. Да и место для каждодневных выходов из дома было просто великолепным — Арт с мамой жили в Казарменном переулке, в старом четырехэтажном доме, на самом углу с Подсосенским.

Выйдя из подъезда и свернув направо, через минуту Арт оказался на перекрестке, разделяющим Яузский и Покровский бульвары. Собственно, в данный момент это и было его местом работы. Если быть точнее, то не сам перекресток, а та часть Яузского бульвара, которая спускалась вниз к набережной, откуда открывался прекрасный вид на высотку на Котельнической набережной. Его-то она и интересовала.

Поставив мольберт, Арт расставил на специальном раскладном столике краски и кисти, после чего аккуратно извлек из чехла холст и установил его на подставку. Можно было начинать писать.

Арт был художником.

Вообще-то, звали его Артем, но еще со Строгановки за ним закрепилось это прозвище, которое было удачным сокращением его полного имени. Сам он был вовсе не против, а, отчасти, и рад столь удачному сокращению. Еще бы! Не у каждого имя столь говорящее!

Пейзаж с высоткой Арт рисовал уже третий день — работал он в технике мастихин, которая не требовала особого мастерства, но для городского пейзажа была самой подходящей. Заказ на картину с этим уголком Москвы он получил, как обычно, через мать, которая вот уже несколько лет выполняла обязанности его негласного менеджера. Здесь все получилось само собой. Мать работала гидом в одной из экскурсионных фирм, возила туда-сюда иностранцев, а заодно и предлагала по приемлемым ценам (а не тем, что загибают на Арбате) купить пару-тройку холстов с видами столицы. Иностранцы с радостью соглашались. По большей части они заказывали виды Кремля и прочих «попсовых» точек, как их сам для себя определял Артем, но в этот раз в привередливую западную душу запало бульварное кольцо.

Артем неспешно накладывал краску на холст, а потом умело начинал обрабатывать ее скребком, придавая изображению некоторую расплывчатость. Времени у него было еще полно — турист уезжал только через неделю, а картина была почти закончена. Теперь он работал, что называется, для души. Писать бульвары ему было только в радость.

Случайные прохожие периодически останавливались возле Арта и наблюдали за его работой. Какая- то старушка, задержавшись чуть дольше остальных, даже начала давать советы, причмокивая беззубым ртом. Арт лишь улыбнулся в ответ — уж кто-кто, а советчики ему были совершенно не нужны.

Когда все произошло, он как раз подправлял на холсте кроны деревьев, пытаясь придать им тот особенный осенний оттенок, который прекрасно заметен в реальности, но так сложен в плане перенесения на полотно. Из-за гремящего трамвая маршрута номер тридцать девять, следующего от Университета в сторону Чистых прудов, высочил черный «Кайен», который, визжа тормозами, резко развернулся на месте, оставляя на асфальте следы от шин. В воздухе запахло жженой резиной. Арт удивленно смотрел на разворачивающееся перед его глазами картину.

Тем временем из машины высочили два здоровых амбала и побежали в сторону ограды, отделяющей проезжую часть от бульвара. Они лихо перепрыгнули через чугунное ограждение и ринулись прямо на художника. Мольберт упал на землю. Там же оказались и краски с кистями.

— Э! Мужики! Вы чего? — Только и успел крикнуть Арт.

В следующую секунду он и сам уже валялся на земле, глотая пыль и не видя почти ничего вокруг себя. Мужики же, не тронув его, уже бежали дальше, сметая всех и все на своем пути. Поведение их было, по меньшей мере, странным. Действительно, два здоровенных детины мчались с сумасшедшей скоростью по бульвару, словно малые дети, увидевшие что-то настолько напугавшее их, что страх заставлял ноги работать с удвоенной силой, только бы оказать подальше от ужасного видения.

Арт поднялся, отряхнул одежду и только теперь заметил, что около перегородившей дорогу машины стоит девушка, наблюдающая за бегством странных типов. Девушка держалась одной рукой за приоткрытую дверцу «Кайена», из чего Арт сделал вывод, что и сама она до этого находилась внутри автомобиля.

Даже издалека Арт заметил, что девушка была очень красивой. Светлые волосы спадали чуть ниже ее открытых плеч. Одета она была в платье голубого цвета, обтягивающее ее фигуру, которой позавидовали бы многие представительницы прекрасной части человечества. Цвет глаз Арт разглядеть не мог, но почему-то был уверен, что они непременно серые — у такой шикарной особы не могло быть плохого вкуса, а потому платье, наверняка, было подобрано ей исходя из сочетания цветов. Все просто голубое платье — серые или голубые глаза.

Арт невольно залюбовался незнакомкой, позабыв о мужиках. Но через мгновение они вернули его к реальности. Оказывается, отбежав метров на двадцать вниз по бульвару, они остановились и теперь тоже смотрели в сторону машины. Всклокоченные, они стояли и пытались отдышаться, словно дали стометровку, а не пробежали всего пару десятков метров.

— Чего тебе надо? — крикнул один из них, обращаясь явно к девушке в голубом платье. — Я тебя сейчас здесь положу! И плевать мне!

Сказав это, он выхватил пистолет, который до этого прятался у него где-то под пиджаком в районе поясницы. Оружие зловеще сверкнуло на солнце и устремило дуло в сторону незнакомки.

— Отвали от тачки, тварь! — Снова заорал мужик. — Отвали или я за себя не отвечаю! Поняла нет?

Девушка продолжала оставаться на месте. Арт с замиранием сердца смотрел то на нее, то на детину с пистолетом, который, судя по всему, действительно был готов начать пальбу. Тело его дрожало, а рука, держащая пистолет тряслась так, словно этот накаченный мордоворот пил не просыхая последние пару недель.

Арт огляделся и понял, что он единственный свидетель этой странной сцены. Народ, который до этого гулял по бульвару, словно испарился. Еще пару минут назад зеваки толпились около его мольберта, а теперь даже собаки исчезли из поля зрения. Такой поворот событий Арта совсем не радовал. Если начнется стрельба и эти бандиты реально решат грохнуть даму, то его как свидетеля, скорее всего, в живых никто не оставит.