— Наверное, из-за необыкновенного миролюбия вашей страны, — буркнул журналист.

— Не исключено, — улыбнулся в ответ полковник.

— А вы в курсе, что кровавые похождения вашей армии переполнили чашу терпения цивилизованного мира. Мы, конечно, не будем с вами воевать, так как не привыкли решать проблемы насилием…

— А также потому, что мощь нашей армии и наша экономика превосходят все Содружество вместе взятое, — хмыкнул полковник.

— … но именно сейчас ассамблея содружества решает вопрос о введении тотального экономического эмбарго против вас. Что вы на это скажете?

— Видите ли. Наши военные аналитики часто оперируют такой величиной как 'коэффициент устрашения'. Так вот в последнее время этот коэффициент у Содружества крайне низок, что не может не служить искушением для гораздо более бедных стран. Они, конечно, могут понести в случае конфликта с вами серьезные потери, но они к ним готовы, в отличие от вас.

Тут найзер полковника запиликал. Он достал его из кармана и выслушал невидимого собеседника. Затем обратился к журналисту:

— Только что по всем планетам Содружества прокатилась волна жесточайших терактов, осуществленных вольными Мирджала. Они, знаете ли, требуют у Содружества дань. Впрочем, я думаю, если решение об эмбарго не будет принято, то мы могли бы выступить посредниками на переговорах между Содружеством и Мирджалом. Или же вы можете разрешить эту проблему сами. Вот только в этом случае вам, вероятно, потом придется вводить эмбарго против самих себя.

Форрестер побагровел и выбежал из кабинета.

Полковник Красс осмотрел вытянувшихся и замерших перед ним солдат.

— Вы все здесь психи, — заявил он, — И я псих. Убивать людей и спокойно спать по ночам не каждому дано. Мы такие. Ты! — полковник ткнул пальцем в одного из солдат, — Ты, псих?

— Так точно, сэр! — отчеканил солдат.

— А почему?

— Врожденный дефект зеркальных нейронов, вызывающий ослабление эмпатийного отклика плюс специальная подготовка, сэр!

— Именно. У тебя слегка атрофировано чувство сострадания. Но ты солдат, а не маньяк. Ты! — полковник указал на другого, — Почему он не маньяк, солдат?

— Отсутствие комплекса неполноценности и как следствие отсутствие необходимости самоутверждения через унижение жертв и бессмысленную жестокость по отношению к ним, сэр!

— Все?

— Эмпатийный отклик атрофирован не полностью, а избирательно, сэр! Равнодушие к страданиям врага сочетается с привязанностью к своим близким.

— Именно! Мы не психопаты, которым наплевать на всех и которые ненавидят всех. У нас есть люди, ради которых мы готовы убивать или, в крайнем случае, умирать. Убивать ради своих, впрочем, готовы многие. Но не все после этого в состоянии спокойно жить дальше, не испытывая чувства вины или же наоборот не двинуться окончательно и не стать тупым кровожадным чудовищем. Мы идем по лезвию между тем и другим. Мы избранные. Мы стена, охраняющая то, что нам дорого. И в этой стене не должно быть бреши. Нашим усилиям одна цена — эффективность. Но иногда некоторые из нас начинают действовать неэффективно. Ты! — полковник снова обратился к новому солдату, — Почему мы не можем убивать на вражеской территории кого вздумается?

— Потому, что это неэффективно сэр. Для каждого военного конфликта наши аналитики рассчитывают 'коэффициент устрашения'. В результате необдуманного устранения невинных на вражеской территории и, в особенности в архаичных обществах, склонных к кровной мести, можно получить обратный устрашающему эффект. Количество нападений на нас и наших граждан может вырасти за счет желающих отомстить за несправедливое в их понимании убийство. А высокий фанатизм может снизить восприимчивость к угрозе ответного удара с нашей стороны.

— Правильно, — полковник удовлетворенно кивнул, — И последний вопрос. Почему мы не держим в наших рядах шовинистов?

— Противника нужно уважать, сэр! Нужно знать и понимать его обычаи и культуру. Он может отличаться от нас — иметь более высокий или более низкий IQ, больше или меньше бояться смерти, быть более или менее чем мы образованным, но это не повод для пренебрежения, так как оно приводит к неэффективности. Шовинизм же с его идеей превосходства на подсознательном уровне стимулирует пренебрежение к противнику. А мы не можем себе этого позволить.

— Точно. Мы не можем себе этого позволить. В большинстве случаев торговля и сотрудничество выгоднее для нашей экономики, чем война. Так это работает. Если у вас поломался, например, флаер и если вы не полный кретин, то вы вызываете мастера, который его чинит, а не разбиваете его от злобы на мелкие кусочки к чертям собачьим. Мы и есть те мастера, которые чинят враждебные нам планеты. Мы не уничтожаем их. Мы не захватываем их и не присоединяем к нашей стране. Мы объясняем, что торговать с нами выгодней, чем на нас нападать. Мы не грабим их и не обращаем в рабство их население, так как грабеж и рабство экономически неэффективны. Еще раз — мы психи, но мы не идиоты. Но иногда идиоты попадают и в наши ряды. Вчера в деревне Хангби был ранен наш солдат. По законам крови Мирджала мы имели бы полное право уничтожить не только нападавших, но и весь их род и никто бы и слова плохого о нас не сказал. Нападавших мы нашли и, само собой, стерли с лица земли вместе с их домом. Касательно остальных действий решение должны были принять аналитики, рассчитав на основе местной специфики, как это повлияет на 'индекс устрашения'. Но некоторым идиотам этого показалось мало. В деревне Ткала, которая между прочим враждует с деревней Хангби, эти придурки изнасиловали и убили женщину, оставив на ней записку, что это месть за их раненого друга. Это было неправильно. Это было неэффективно. И это поставило под угрозу жизни наших граждан и наших солдат… Взять их!

Армейская полиция набросилась и скрутила двоих человек.

— Сейчас этих идиотов расстреляют перед строем, а завтра их головы отправятся к старейшинам деревни Ткала. Мы обменяем их на головы последних террористов в этом регионе.

Полковник повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь.