хорошо все рассчитал. Кстати, надо кое-что проверить. Я вытягиваю вперед нижнюю губу и делаю выдох. Так я и думала, алкоголем пахнет от меня. Интересно, как они это сделали, неужели внутривенно ввели. Тот, кто все это придумал, хороший стратег: найдут меня замерзшую в лесу, а вскрытие покажет, что жертва была в состоянии алкогольного опьянения. Зимой такое часто случается, особенно когда температура резко падает, вот как сегодня, до минус двадцати по Цельсию. Ладно, на ваш план мы ответим своим, не менее хитрым планом. «Мозг операции» не в курсе моих способностей к выживанию в экстремальных условиях. Здесь, конечно, не Гонконг — похуже в плане условий и погоды, — но дома и стены помогают.

Я сгибаю ноги в коленях, одновременно приподнимая туловище, как если бы собиралась делать «мостик». «Мостик», конечно, не получится, так как руки у меня связаны за спиной, но зато я теперь могу дотянуться пальцами до скотча на ногах. Эх, зря я пыталась с ходу освободиться, это сильно усложнило мою задачу — ленту скотча было легко разорвать, а вот над многослойной веревкой, получившейся в результате моих рывков ногами, придется повозиться. Я начинаю скрести ногтями скотч, отрывая от него маленькие кусочки. Через сорок минут ноги свободны, а с меня градом льет пот. Я сажусь и энергично тру о плед затекшие ноги, затем пытаюсь слезть с кровати, но оказывается, что она стоит вплотную к холодной батарее. Здесь не топят? Ощупываю босыми ногами батарею. Оказывается, она электрическая. Вот шнур, вилка, осталось найти в темноте розетку и включить отопление — вот только руки-то у меня по-прежнему связаны. Я могу, конечно, попробовать сунуть вилку в розетку с помощью пальцев ног, но лучше все же не делать этого на ощупь, иначе может получиться как в детских садистских стихах — «мигом обуглились детские кости, долго смеялись над шуткою гости». С другой стороны, зажигать свет опасно, я же не знаю, куда смотрит единственное окно. Не хотелось бы, чтобы кто-то появился здесь до того, как я развяжу руки. Я пытаюсь проделать тот же фокус, что и с ногами. Не получается, пальцы не дотягиваются. Нужно найти что-нибудь острое. Глаза уже со-всем привыкли к темноте, я даже умудряюсь разглядеть картину, висящую на стене справа от кровати. Стоп! Ведь картина должна висеть на гвозде. А гвоздь — это тот самый острый предмет, который мне остро нужен в данную минуту. В истории бывали случаи, когда целые армии терпели поражение «от того, что в кузнице не было гвоздя». У меня же есть гвоздь, вот он. Осталось только придумать, как до него дотянуться. В противном случае буду ходить кругами, приговаривая «зелен виноград». Ну, должен же здесь быть хоть один стул!

Стула нет, зато в углу обнаруживается допотопная тумбочка, на которую я влезаю почти бесшумно, насколько это возможно со связанными руками. Теперь мне нужно повернуться к стене спиной, поднять руки и попробовать дотянуться до гвоздя. С первой попытки это не получается, мешает картина, кроме того, тумбочка угрожающе скрипит, я теряю равновесие и падаю. Хорошо, что комната маленькая — не комната, а клетушка, — поэтому упасть я могу только на кровать. Несколько минут я лежу, затаив дыхание, ведь не известно, есть ли кто в соседних помещениях. Если там сидят недоброжелатели, то они обязательно прибегут на шум.

Однако с проверкой никто не приходит. Похоже, мне повезло, кроме меня, здесь никого нет. Вторую попытку я предпринимаю, учтя первый негативный опыт. На сей раз я пытаюсь действовать не руками, а головой. В прямом смысле. Я несколько раз поддеваю картину макушкой, пока наконец она не падает мне на голову. На лбу и так уже имеется пара ссадин — пламенный привет от водителя темной «девятки» номер один, — а теперь еще синяк гарантирован. Зато первая половина плана удалась, теперь нужно только добраться до гвоздя. Я осторожно поворачиваюсь к стене спиной и делаю наклон вперед, одновременно поднимая связанные руки. Лоб почти касается коленей, но зато запястья оказываются на уровне гвоздя. Широкий скотч легко разрывается шляпкой.

Я спрыгиваю с тумбочки и первым делом втыкаю вилку в розетку, чтобы включить батарею. Помещение, конечно же, не прогреется — температура «за бортом» уже перевалила за минус двадцать, окно открыто, а закрыть его я не могу по той же причине, по которой не зажигаю свет. С другой стороны, ночевать здесь я не собираюсь — посижу на батарее, согреюсь немного и вперед, на поиски моих носков и ботинок или любой другой подходящей обуви. Немного согревшись, я продолжаю осмотр помещения. Две двери, одна заперта снаружи, вторая — изнутри на задвижку. Без вариантов, иду через ту дверь, которую могу открыть. За дверью некоторое подобие санузла — унитаз, раковина, на стене висит душ. Пол обледенел, стало быть, домиком пользуются и зимой. Кто-то принимал душ, а потом, когда отключили отопление, вода на полу замерзла. А почему она не вытекла? Это тоже просто — зима, холодно, слив затянуло льдом. Дверь, через которую я вошла в душевую, не единственная: есть еще одна, запертая на задвижку со стороны санузла. Придется рискнуть и выйти.

Эта комната значительно больше, в ней нормальное окно (а не под потолком, как в моей клетушке), неподалеку от окна фонарь, так что света вполне достаточно. Из мебели здесь длинный стол и две скамьи. Есть еще диван, телевизор и маленький журнальный столик. Стены, как и в «спальне», обшиты вагонкой. Теперь ясно, куда меня привезли. Это наверняка один из тех «банных домиков», которые сдаются с почасовой оплатой.

Я крадусь вдоль стены к окну, слегка отодвигаю висящую там тюлевую занавеску и изучаю местность. Метрах в двадцати от моего домика стоит еще один, а вдалеке виднеется стоянка, где я замечаю только один автомобиль. Видно плохо, но по силуэту — «девятка».

Очень глупо было с моей стороны вылезать из машины. Хоть подошедший ко мне мужик был на «пятерке», но присутствие «девятки» должно было меня насторожить. Надо было сдать назад, развернуться и выехать другим путем, а не изображать мать Терезу. Сидела бы сейчас с Георгием в кино, а не топталась босиком по грязному холодному полу. Кстати, надо бы подумать об обуви. Куда эти уроды дели мои ботинки? Босиком на полу стоять холодно, я решаю переместиться на диван. А там, вот сюрприз, лежит пакет с моими вещами. И кошелек на месте, и деньги не взяли, даже мобильник в кармане куртки как лежал, так и лежит. Все правильно, они ждали, когда я совсем замерзну, потом натянули бы на меня по-быстрому курточку, ботинки — и в лес, под дерево… А милиция бы даже голову ломать не стала — признаков насильственной смерти нет, деньги целы — замерзла по пьяной лавочке. Уверения моих друзей, что я вообще не пью, в расчет бы не принимались. Ну да, не пьет, а тут немного выпила, вот ее и повело сразу. Хороший план! Воистину его придумал человек коварный и недобрый. Я бы не хотела иметь такого в близких знакомых, но поздно. Судя по масштабу предпринятых против меня действий, я уже с ним знакома довольно близко. И это знакомство ему настолько не нравится, что он не жалеет времени и денег (не за бесплатно же люди все это делают, а еще накиньте траты на бензин), что-бы вычеркнуть меня из числа живущих.

Даже если он нанимает недорогих «киллеров», все равно: это уже третья попытка; первые две оказались неудачными. Интересно, он им платит по факту или каждая операция оплачивается отдельно? Ладно, дайте мне только выбраться отсюда, не пожалею времени, разоблачу гада. С этими приятными мыслями я с удовольствием натянула носки и ботинки, надела куртку. Спасибо этому дому, но мы немного задержались в гостях. Уйду тихо, по-английски, не беспокоя хозяев. У них будет повод для беспокойства, когда обнаружат мое исчезновение. Так зачем людей волновать заранее. Я вышла в маленькую прихожую; здесь тоже две двери (для такого маленького домика удивительно много дверей). Одна вела, видимо, в сауну: на стене прейскурант, даже при таком свете можно прочесть, сколько стоят веники и массаж. Сауна закрыта. Я толкнула входную дверь, и выяснилось, что она тоже заперта. Выхода нет, и это уже серьезно.

По жизни я — убежденный, неисправимый оптимист. Потому что считаю такую модель поведения в стратегическом плане более выгодной. Конечно, у пессимистов «более реалистичный взгляд на жизнь», а мы, оптимисты, зачастую смотрим на этот мир через розовые очки, но… Наш недостаток — это на самом деле продолжение наших достоинств. Взять хоть текущую ситуацию. Любой — и оптимист, и пессимист — охарактеризовал бы ее емким словосочетанием «полная задница». При этом пессимист уже точно знал бы, что все безнадежно, и не стал бы даже рыпаться. А вот оптимист был бы уверен в том, что выход существует, просто нужно его найти. Вспомним классиков: «Нужно мыслить, — сурово сказал Остап. —