энергичное массовое переселение на Дон из неземледельческих мест для занятия хуторов. Курсантов тоже пошлем» [107].

Рано или поздно Вешенская «республика» должна была погибнуть. И повстанцы, расставшись с иллюзией «советов без коммунистов», направили гонцов к донскому атаману Богаевскому, сменившему на этом посту Краснова — с просьбой о помощи. Они продолжали отчаянно отбиваться. Изрубили несколько большевистских частей. А Сердобский красный полк и часть Федосеевского перешли на сторону казаков. Но против них собирались все более крупные силы, 40 тыс. штыков и сабель с огромным количеством артиллерии и пулеметов. 22 мая началось отступление повстанцев. Операцию взял под личный контроль Троцкий. В приказе № 100 от 25.05.1919 г. он писал: «Солдаты, командиры и комиссары карательных войск!..Гнезда бесчестных изменников и предателей должны быть разорены. Каины должны быть истреблены. Никакой пощады к станицам, которые будут оказывать сопротивление… Против помощников Колчака и Деникина — свинец, сталь и огонь!..» Каратели оставляли за собой пустыню. Специальные отряды факельщиков жгли хутора и станицы, население истреблялось.

Казаки уходили за Дон, где заняли последнюю линию обороны. На 8 орудий оставалось 5 снарядов. Из каждой сотни выделялось 1–2 стрелка, которых снабжали патронами. Стрелять разрешалось только при попытках врага форсировать Дон. А красные, заняв правый берег, засыпали повстанческие лагеря снарядами и пулями. Но положение уже менялось. Воспользовавшись отвлечением советских сил против вешенцев, деникинцы разгромили в Сальских степях 10-ю красную армию, в Донбассе 13-ю. Фронт затрещал. И только тогда Ленин спохватился, заговорил вдруг о мелких уступках! 03.06.1919 г. он писал в РВС Южфронта: «Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей (речь идет о лампасах, словах «станица», «казак» — прим. авт.), совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население. Держите твердо курс в основных вопросах и идите навстречу, делайте поблажку в привычных населению архаических пережитках». Но при этом снова телеграфировал Сокольникову: «Всеми силами ускоряйте ликвидацию восстания…».

Поздно. На флангах деникинцы наступали на Харьков и Царицын. А в центре Донская армия Быкадорова прорвала фронт на Северском Донце. Отряд генерала Секретева устремился в прорыв и 13 июня соединился с повстанцами. Он был маленьким, 3 тыс. казаков при 6 пушках и 18 пулеметах. Но конец трехмесячной блокады вызвал моральный перелом. Повстанцы воспрянули духом и погнали красных. В результате этого прорыва части советских 8-й и 13-й армий очутились в полукольце, а 9-я попала в окружение. Но и отступление большевиков вылилось в новую волну геноцида. Уходя, они, уничтожали арестованных и заложников, просто кто под руку подвернулся. Тысячу женщин и девушек согнали на рытье окопов, а при подходе казаков перенасиловали и расстреляли. Нет, зверства не спасали. Отступление превратилось в бегство. Силясь выправить положение, Троцкий вернул с Западного фронта Миронова, поставив ему задачу провести в Усть-Медведицком и Хоперском округах поголовную мобилизацию, чтобы «не дать казаков Деникину». Не тут-то было. После всего, что произошло, даже к Миронову донцы не шли. Южный фронт рухнул…

Аналогичные явления происходили не только на Дону. Сравните первые и последние главы романа Фурманова «Чапаев». Там и тут бои идут в одних местах — Сломихинская, Лбищенск. Но вы увидите колоссальную разницу. В начале книги — «обычная» война. И отношения с местным населением сносные, даже изнасилованная казачка прощает обидчика, чтоб его не расстреляли. В конце — совсем другое. Наступление идет уже после геноцида и носит карательный характер, чего не скрывает и Фурманов: «Казацкие войска не гнать надо, не ждать надо, когда произойдет у них разложение, не станицы у них отнимать одна за другою», главная задача — «уничтожение живой неприятельской силы». Но и ответная борьба идет с крайним ожесточением: горящая степь, вырезанные обозы, блуждающие в степи зловещие огни мстителей, казачки сыплют яд в пищу красноармейцев, погибая при этом сами. Измотав большевиков степной войной, уральцы погнали их прочь, а отряд из 300 казаков налетел ночью на Лбищенск, уничтожив Чапаева с его штабом…

Любопытно, что в наши дни, даже признав факт целенаправленного истребления казаков, «демократическая» пресса и телевидение очень уж тщательно избегают слова «геноцид», подменяя его термином либеральных кампаний XIX в., «расказачивание». А ведь сами-то наверное обиделись бы, если бы кто-нибудь назвал холокост «разъевреиванием»?

Казачий геноцид поставил большевиков на грань гибели и был свернут. Но их отношение к казакам оставалось враждебным. Ф.К. Миронову было поручено создавать в Саранске Донской корпус, однако он не получал ни оружия, ни пополнений, и корпус завис в стадии формирования. Кончилось тем, что Миронов поднял мятеж, выдвинув лозунг наподобие махновского, воевать как против белых, так и против «жидокоммунистической власти». Двинулся к фронту, но его малочисленные полубезоружные части были окружены буденновцами и вынуждены сдаться. Состоялся судебный процесс, Миронова и его ближайших сподвижников приговорили к расстрелу, однако помиловали решением ВЦИК — популярный казак был еще нужен большевикам. А вот белых казаков измученные Советской властью люди встречали как освободителей. Во время рейда Мамонтова, погромившего красные тылы и разнесшего ряд красных соединений, с ним ушли к деникинцам многие тысячи крестьян.

Но белые силы были слишком небольшими. И по-прежнему разобщенными. В распоряжении Колчака вроде бы оказались все восточные Казачьи Войска. Однако Семенов в Забайкалье и Калмыков в Хабаровске пользовались поддержкой японцев — которые были себе на уме, вынашивая планы господства на Дальнем Востоке. И, оказывая атаманам помощь, старались подогреть их амбиции, подталкивали Семенова стать самостоятельным правителем. Приказы Колчака не выполнялись. Чуть не дошло до вооруженного конфликта, но Япония взяла Семенова под защиту, выставив заслоны из своих войск. Впрочем, силы забайкальцев, амурцев и уссурийцев оказались связаны борьбой с партизанами — но и на стороне партизан воевало много казаков. А прояпонская ориентация атаманов облегчала красным агитацию против них. Семиреченское казачество во главе с атаманом Щербаковым находилось далеко в стороне от главных театров военных действий. И также было занято на «собственном» фронте, сражаясь с отрядами местных крестьянских Советов. Колчак своим указом создал и новое, Амударьинское Казачье Войско [22]. Но в Средней Азии шла резня с басмачами, и при таком раскладе амударьинские казаки приняли сторону русских — то бишь красных.

В белые правительства вошли те же масоны, либералы и демократы, которые уже раньше развалили Россию. А другие демократы, меньшевики и эсеры, встали в оппозицию «реакционным генералам» и вместе с большевиками раздували партизанское движение. На подавление направляли сибирских, енисейских казаков. После чего эти казаки отказывались ехать на фронт — если оставишь без защиты станицы, партизаны отомстят. В Омске заседала Казачья Конференция, объединенный орган всех восточных Войск — которая вместо организации казаков на борьбу принялась качать права и принимать резолюции об «автономии».

А с другой стороны, и колчаковское командование оказалось не на высоте и найти общий язык с казаками даже не пыталось. Сам адмирал не был сухопутным стратегом, всеми военными делами заправлял его начальник штаба, скороспелый генерал из капитанов Лебедев. Казачьей специфики он не знал и просто сбросил «обузу» с плеч, пустив действия казаков на самотек. Весной 1919 г. в решающее наступление по волго-уральским степям, идеальным для действий кавалерии, двинулась белая пехота. А казачью группу генерала Белова оставили на фланге с задачей прикрывать никому не нужную Актюбинскую дорогу. Ну а массам оренбургских и уральских казаков вообще предоставили действовать самим по себе. И они занялись совершенно не свойственным коннице делом, осадой Оренбурга и Уральска. Большевики это учли. Оборудовали прочную инженерную оборону городов, и казаки завязли. А тем временем главные силы Колчака были разгромлены. Красные войска прорвались на Уфу и Челябинск, и в результате Уральское и Оренбургское Войска были отсечены от Сибири. Дальше белые группировки погибали по отдельности.

Сибирское казачество ужасов красных нашествий еще не знало. Уклонялось от призывов из-за уборки