– Что там?

– Коньяк, конечно. А ты думал «энерджайзер» с амфетаминами?

– С тебя станется.

– Коньяк, Саня, пять звезд, ничего другого не употребляю, – Вася отвинтил пробку. – Не стесняйся.

Барков пригубил и вернул емкость владельцу. После активации «Сокола» пить, чтобы опьянеть, стало бессмысленно, биокомп стимулировал выработку в организме всевозможных гормонов и ферментов в таком соотношении, чтобы носитель всегда оставался в оптимальном рабочем состоянии. В частности – в трезвом уме. То есть любая доза алкоголя расщеплялась на безвредные составляющие практически мгновенно. Все, что оставалось Баркову, – оценивать вкус и аромат напитков и получать от этого моральное удовлетворение. Обычно для дегустации вполне хватало глотка.

– Одобряю, – Саша посмаковал оставшийся привкус. – Дагестан?

– Оттуда, – Вася сделал хороший глоток. – Влад научил. Я раньше все по виски специализировался, в ногу с модой шагал, а теперь распробовал классику.

– Классика – всегда самое верное решение, – сказала Тома. – И в напитках, и во всем остальном. Не умеешь со вкусом одеваться – носи классику, не знаешь, чего хочешь, или не уверен в чем-то – бери классику, не ошибешься.

– Точно, – согласился Вася. – Я так машину покупал. Ходил по салонам, пялился на всякие авточудеса – азиаты что творят, это же мозги набекрень и глаза навыкат! – а потом взял «мерса». И престижно, и не очень дорого, не то что «китайцы» или «корейцы». Классика, одним словом.

– А «японцы»? – отстраненно спросил Саша.

– Ну, ты сравнил! Это ж совсем другой уровень. В первую очередь – уровень сознания. Как хокку и частушки.

– Нас с Олежкой к маме отвезут? – неожиданно спросила Лена, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Так это… – от резкой смены темы разговора Климов немного растерялся. – А обещали?

– Нет, – Лена к нему не повернулась, она неотрывно смотрела на сына. – Но с вами я больше не хочу. Пусть будет хуже, но снова прятаться и ждать, когда тебя убьют… не хочу.

– Лен, ты пойми, это все серьезно, – мягко сказал Вася. – Нельзя вас так вот просто отвезти к маме. Опасно.

– Для вашего «Невода» опасно? – сердито спросила Лена. – Боитесь, что нас схватят и вашу компанию шантажировать будут?

– В первую очередь я боюсь, что вас могут… обидеть, – попытался вывернуться Климов.

– Обидеть? – Лена снова начала заводиться. – Обидеть больше, чем обижаете вы?!

Барков незаметно поморщился. Он-то думал, что жена выплеснула всю накипевшую боль еще вчера, но получалось, Саша ошибся. Лена сказала не все. Или, не увидев практических результатов вчерашнего скандала, решила расширить аудиторию. Прямо как «клуб олигархов»: не внял предупреждениям – получи повторно, но теперь наотмашь. Вопрос: насколько далеко они зайдут? И Лена, и враги. Если Владу удастся все утрясти, возможно, отправить семью к теще будет не худшим вариантом.

Действительно, сколько можно им мотаться за непутевым папашей и его опасной компанией по всяким базам и резиденциям? Другое дело, если переговоры провалятся. Тогда семья Баркова будет в опасности везде, но в наименьшей все-таки здесь, под опекой команды Добрецова.

«Черт возьми, как же был не прав Лесаж! Супермен! Какой из меня супермен, если я не могу обеспечить безопасную и спокойную жизнь самым близким людям?!»

– Лена, не волнуйся, мы решим этот вопрос, – включилась в разговор Тамара. – Владислав освободится и решит. Хочешь к маме – поедешь к маме, вот проблема-то!

– А можно на курорт махнуть, в Испанию, например, – поддержал Климов. – На Мальорку. Знаешь, как там кайфово? Круглый год двадцать пять градусов, море, горы, солнце, природа!

– Не хочу я никуда! Я к маме хочу! Что вы меня уговариваете?!

– Мы?! Да ни за что! Не хочешь на острова – не надо. Слушай, а если вам вместе с мамой поехать? Она давно на море отдыхала?

– По-моему, она вообще дальше Подольска не выезжала, какое тут море?

– Тем более! Отвезем вас на персональном самолете. Позагораете, отдохнете. Там такие ресторанчики есть… вот послушай…

Саша отвлекся. Климов сумел перехватить инициативу и, кажется, на какое-то время притушил сжигающее Лену пламя возмущения недостойными поступками окружающих в целом и Баркова в частности. Роль громоотвода поддатый Василий мог играть сколь угодно долго, хватило бы «горючего». Потрепаться он любил и на трезвую голову, но с коньячком его рассказы обретали особую красочность. Как раз то, что сейчас нужно, чтобы отвлечь Лену от обид и мрачных мыслей.

«А сам-то что? – Барков удрученно взглянул на Олежку. Тот уселся на хвою и начал сортировать какие- то веточки. – Неужели так трудно подобрать нужную тональность и поговорить по-человечески, спокойно и ласково. Трудно? А почему? Поза, гордость, вредность? Но ведь это глупо! Ведь ясно, как божий день, что если через все это перешагнуть, забыть обо всех этих глупостях, взаимопонимание наладится мгновенно. А значит, вернутся и отношения, и поддержка, и… чувства, наверное. Ведь на самом деле чувства остались. Их придавили стрессы и усталость, причем не только от бурных событий второй половины лета, но и накопившаяся раньше усталость от будничного однообразия. Но чувства не исчезли! Это точно».

Саша был искренен с собой. Он действительно верил в то, о чем думал, и даже находил обнадеживающие примеры. Взять хотя бы эпизод с поездкой в Сочи после разрешения Июльского Кризиса. Там все было, как раньше. И нормальные отношения, и веселье, и любовь. Семейная жизнь снова покатились по наклонной только по возвращении. Когда Баркова закрутили дела, а его семью в целях безопасности поселили на закрытой полувоенной базе. Тогда-то в глазах у Лены снова появились тоска и отчужденность. И чем дольше она жила взаперти, тем холоднее становился ее взгляд.