Семенов разозлился окончательно. Умник! Как будто и без его подсказок непонятно, что поливающий из всех стволов штурмовой вертолет – это опасно!

«Пошел ты! Не бубни давай, а устраняй!»

На этот раз «Сокол» отреагировал сразу, без дополнительных разъяснений или нового кода. Вертушка вздрогнула, будто живая, и резко пошла на снижение. Двигатели вертолета вроде бы работали, но то ли не развивали нужную тягу, то ли с ними стряслось что-то еще. В результате пилоты были вынуждены прекратить погоню, увести машину к берегу и посадить ее неподалеку от пожарища, рядом с перевернутым «Тигром» патруля.

– Ты цел? – Семенов сел на лавку и склонился над полулежащим на ней Асланом. Телохранитель держался за бок и тяжело дышал.

– Да-а… так, слегка зацепило, – прохрипел Аслан.

Семенов отвел его руку чуть в сторону и откинул полу мокрого пиджака. Рубашка была пропитана кровью.

– Терпи, джигит, – Семенов поднял взгляд на грузного. – Эй, спасатель, аптечка есть?

– Какая на хер аптечка? – Мужчина выглядел обиженным. – Через двадцать минут будем на месте. Там вам и аптечка будет, и вся херня.

Семенов стянул мокрый пиджак и, скатав, прижал его к животу раненого.

– Держи крепче. Прижимай.

– Да не надо…

– Прижимай, я сказал!

– Четвертая дырка за биографию, – Аслан прижал к животу пиджак и вымученно улыбнулся. – Первую еще пацаном… в Грозном заработал… прямо в ту новогоднюю ночь, когда мы Пашины танки жгли вместо елок… Потом две дуплетом, это уже по тихой грусти, когда федералы нас окончательно прищучили… А после отсидки сколько ни лез в пекло, ни разу даже не царапнуло.

– Танки в Грозном жег? В девяносто четвертом? – Грузный спасатель сел на лавку напротив. – Сам?

– Гранаты подносил, – Аслан взглянул на него исподлобья. – Мне десять лет было. А что?

– Ничего, – мужчина покосился на Семенова. – Если не считать, что я в одном из них горел.

– И что? – Аслан поморщился от боли, но взгляда не отвел.

– Ничего, – грузный легонько толкнул Семенова в плечо. – Слышь, босс, вон уже судно. Кормовой конец примешь и держи, пока боцман не принайтует.

– А с-сам? – на ветру в мокрой одежде Семенов основательно продрог.

– А я носовой приму. Чех-то твой – не работник.

Аслан хотел ответить на грубость, но от боли только скрипнул зубами.

– Ты, дед, базар фильтруй, – вступился за телохранителя Семенов. – Мы теперь все в одном танке, понял? Будешь прошлые обиды вспоминать, сам тебе глаз выколю, понял?

– Понял, внучок, – грузный перебрался на сиденье рядом с боцманом и открыл водонепроницаемый смарт от «Сименс». – Алё, старпом, лебедку по правому борту трави помалу, подходим…

– «Он, прищурясь, как мудрый змей, медленно курил правой рукой…»

– И что тебе не нравится?

– Это же полный бред, босс! Даже мне понятно, хоть я и не этот… не критик книжный и читаю только на нарах да в госпиталях. Во-первых, змеи не щурятся, во-вторых, они тупые, как пробки. А в-третьих, как вы это представляете – курить рукой да еще медленно?

– А по-моему, хорошая книжка. Захватывающая и все понятно. Придираешься ты…

– Не, ну в лазарете, конечно, любая чихня сойдет, – Аслан бросил потрепанный детектив в мягкой обложке на соседнюю койку. – Сколько мы здесь?

– Да только рассвело. Ты вздремнул?

– Не спится, босс. Лепила морфина вколол, теперь лежу, нос чешу, а сна ни в одном глазу. А у вас как дела? Куда идем?

– Нормально. Пока дрейфуем. Главный на борту. Ему в нейтральных водах думается лучше, на свежем воздухе.

– Это какой Главный? Тот самый?

– Тот самый. Который играет партию.

– Надо же, какая честь, – Аслан хмыкнул. – Это, случаем, не тот танкист?

– Нет, Марьин на этой посудине капитаном, а Главный – это… Увидишь еще. Обалдеешь – гарантирую.

– Неужто сам Президент? – Аслан хрипло рассмеялся, но схватился за бок и оборвал смех.

– Увидишь, – Семенов похлопал его по руке. – Отдыхай, поправляйся. Врач говорит, дырка была пустяковая, зашил все чисто, но проваляться придется не меньше недели.

– А по нужде ходить под себя?

– Как только в кишках заурчит, можно будет вставать.