самоотречения. С тех пор, как увидел ее обнаженной в ванне.

Он дрожал от желания и от осознания того, что совершает самую ужасную в жизни ошибку — но, тем не менее, он погладил ее по щеке и снова накрыл ее рот своим.

Он почувствовал, что она улыбается, скользя руками по его торсу и расстегивая пуговицы его рубашки, чтобы уничтожить эту преграду между их телами. Когда ее руки коснулись его кожи, он ощутил небывалый восторг.

Наконец этот момент настал. Максин с трудом могла поверить в реальность происходящего. Его рот, целующий ее, его руки, снимающие с нее футболку. Лу лежал в постели рядом с ней, на мгновение он оторвался от нее, чтобы полюбоваться ее обнаженным телом. Он смотрел на нее, как ребенок мог бы смотреть на Санта-Клауса — со смесью удивления и благоговения в глазах. Рука его скользнула вдоль линии ее шеи, спустилась ниже, к ключицам, затем к груди. Макс закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть ощущений.

Внезапно он замер, и она мгновенно открыла глаза.

— Лу?

С видимым трудом он отвел взгляд от ее тела.

— Я не могу.

— Что?

Он откатился в сторону и сел на постели, спустив ноги на пол.

— У меня… у меня согревающий гель на руках.

— Это всего лишь глупая отговорка, Лу.

Он встал и прошел в ванную, оставив за собой дверь открытой. Включив воду, он принялся тщательно мыть руки, нагнувшись над раковиной, отчего полы рубашки его распахнулись.

Макс тоже поднялась, отчетливо сознавая, что он снова пытается сбежать от нее. Но на этот раз она не потерпит отрицательного ответа. Только не сегодня, черт возьми.

Она проследовала за ним в ванную и встала у него за спиной.

— Не поступай так со мной, Лу. Только не сегодня… после всего… что произошло.

Он опустил голову, чтобы не встретиться с ней взглядом в зеркале.

— Я делаю это для твоего же блага.

— Почему бы тебе не предоставить мне самой решить, что для меня хорошо, а что плохо? Подумай-ка лучше о себе. Ты нуждаешься во мне, Лу. Нам будет хорошо вместе…

— Прекрати.

Отринув гордость, она скинула с плеч халат, позволив ему упасть к ее ногам бесформенной грудой. Затем она схватила его за руки и заставила повернуться лицом к ней. Глаза его широко раскрылись, когда он осматривал ее с головы до ног.

— Боже милостивый, Макси, что ты делаешь?

— Я делаю это для твоего же блага, Лу. — Она снова взяла его руки, еще влажные, и, приложив к своей груди, с силой прижала, а сама принялась гладить его обнаженный торс. — Мне так нравится прикасаться к тебе, — выдохнула она, продолжая свое чувственное исследование. — А какой у тебя пресс! — Руки ее спустились ниже.

Теперь он с силой сжимал ее груди, ритмично массируя. Макс не была уверена, что он осознает свои действия. Она тем временем расстегнула молнию его джинсов, и он не воспротивился этому. Ее рука скользнула внутрь, чувствуя, как пульсирует его затвердевшая плоть, умоляя о прикосновении.

Сначала она нежно ласкала пальцами головку его члена, заставляя Лу задыхаться, потом отдала должное длине его возбужденной плоти, не прекращая поглаживать и сжимать ее.

Лу издал низкий горловой звук, и Максин поняла, что она на верном пути.

Улыбаясь от осознания собственного могущества — ведь сейчас он просто не в состоянии отвергнуть ее, даже если бы захотел, — она опустилась на колени, одновременно снимая с него джинсы, и, не давая ему возможности возразить, принялась целовать его мужское естество.

Он выругался, хотя и знал, что даже самый неистовый поток проклятий бессилен изменить происходящее, и даже слегка подался назад, но лишь уперся в край раковины. Макс глубже приняла его плоть в рот, затем скользнула губами к головке, лаская ее языком, и снова повторила все сначала.

Ни на секунду не останавливаясь, Макс посмотрела вверх. Лу запрокинул голову назад и закрыл глаза, запустив пальцы в ее волосы. Тело его сотрясала дрожь, и девушка поняла, что он отчаянно сопротивляется желанию начать двигаться самостоятельно. Вместо этого он положил руки ей на плечи и оттолкнул ее.

Отлично. Она поднялась на ноги и, обхватив Лу руками за шею, принялась целовать его в губы, одновременно увлекая подальше от раковины. Руки его скользнули вдоль ее спины к ягодицам и крепко сжали. Он теснее прижал девушку к себе, и его язык завоевателем ворвался в ее рот, воцаряясь там. Макс подумала, что они перешли невидимую черту, и теперь Лу будет не в состоянии отвергнуть ее, и, крепко обняв руками его за шею, она обвила ногами его бедра.

Объятие его стало крепче. Максин извивалась всем телом, пока его напрягшаяся плоть не оказалась у входа в ее лоно, и тогда она вонзила ее в себя. Они чуть не упали, потому что колени у Лу подогнулись, но он мгновенно взял себя в руки и выпрямился. Прислонив Максин к стене, он стал двигаться внутри ее, постепенно наращивая темп и проникая все глубже и глубже. Затем он оторвал ее от стены и, в несколько шагов добравшись до кровати, опустил ее на простыни.

Провалившись в мягкую постель, она почувствовала на себе вес Лу, и проникновение лишь усилилось. Макс подняла ноги повыше, изогнувшись всем телом и стремясь принять его в себя как можно глубже. Он схватил ее за бедра, удерживая.

— Полегче, детка, полегче, или я причиню тебе боль.

Она схватила его за ягодицы, царапая ногтями.

— Еще, — прошептала она ему прямо в ухо, прикусывая мочку. — Я хочу тебя всего.

Содрогнувшись всем телом, он дал ей то, о чем она просила. Руки его скользнули к ее коленям, и он с силой надавил. Она разомкнула сплетенные у него за спиной лодыжки, облегчая ему доступ. Разведя ее ноги в стороны, Лу посмотрел ей в глаза.

— Отдайся мне, — произнесла она.

Он покорился ее зову, погружая свою плоть в нее так глубоко, что она задохнулась. Снова и снова заполнял он ее жаждущее лоно и отступал, чтобы мгновение спустя вновь устремиться в ее глубины. Максин прошептала его имя и, не в силах больше сдерживаться, застонала. Лу отпустил ее колени, чтобы крепко обнять ее, одной рукой касаясь ложбинки между ягодицами, исследуя ее темные секреты, а другой рукой дотрагиваясь до соска, который он принялся пощипывать большим и указательным пальцами.

— Да, да, да, — повторяла она, чувствуя, как тело ее охватывают языки пламени. Она уже не понимала, что он делает и как он это делает, ощущая лишь наслаждение, смешанное с изысканными уколами боли. Потом для Максин наступила желанная разрядка, и она знала, что и для Лу тоже, она поняла это по его особенно глубокому проникновению и пульсации его плоти внутри ее.

Она обхватила его руками и ногами, прижавшись всем телом, крепко, отчаянно, чувствуя разлившуюся по телу негу. Лу служил ей якорем посреди разлетающегося на кусочки мира, словно сияющий дождь осколков разбившегося зеркала, впивающийся ей в кожу тысячью иголок и плавящийся под действием внутреннего жара. Затем она вновь ощутила себя единым целым, обновленным и сияющим. Напряжение покинуло ее существо, и судорожно цепляющиеся за Лу руки расслабились. Теперь ее объятие было нежным.

Лу поднял голову, чтобы посмотреть в лицо Максин. Подумав, что он собирается поцеловать ее, она приглашающе улыбнулась, но он этого не сделал. Скатившись с нее, он сгреб ее в охапку и, тесно прижав к себе и устроившись поудобнее, накрыл их обоих одеялом и выключил свет.

— Лу?