– Спасибо, капитан, – проговорил мальчик, задыхаясь, – я уже думал, мне конец.

– Ты сможешь сам спуститься?

– Не спеши и будь осторожен. Повернись к ветру так, чтобы тебя прижимало к канату. – В этот момент Люк вспомнил уроки Шеймуса, которые хорошо усвоил.

Люк ссадил осторожно мальчика вниз. Выждав минуту, капитан тоже начал спускаться. Он чувствовал, что руки и ноги его болтаются в воздухе: еще несколько мгновений – и он не выдержит, сорвется…

– О, Господи… – пробормотал Люк сквозь зубы.

Он попытался сжать пальцы, чтобы удержаться за канаты, но пальцы уже не слушались его. Ноги же скользили, и ему никак не удавалось нащупать опору. Закрыв глаза, Люк представил, как падает вниз.

В следующую секунду он понял, что действительно падает.

Для Элизы все вокруг перестало существовать, и она целиком сосредоточилась на том, что происходило наверху. Девушка не замечала ни пронизывающего колючего ветра, ни Шеймуса, державшего ее за руку, – она напряженно следила за действиями Жана Люка на предательски скользких канатах. Элиза прекрасно понимала, какая опасность подстерегала капитана. Затаив дыхание, она наблюдала за этим бесстрашным человеком. Имея многочисленную команду, он сам полез наверх, он рисковал жизнью ради юнги.

И в какой-то момент Элиза вдруг почувствовала, что ее отношение к Жану Люку начинает меняться.

Ей часто приходилось слышать рассказы о море и о мужественных людях, борющихся со стихией. Ее брат и другие моряки говорили о тяжелом труде, скудном питании, спартанских условиях жизни и о долгах томительных часах пребывания в море, перемежающихся с моментами смертельного ужаса, кода юноша мгновенно взрослеет и становится мужчиной или же обретает покой в холодной пучине. Все рассказчики восхваляли капитанов. Этих морских волков с железной волей и выдержкой… Такие капитаны, конечно же, заслуживали уважения своих матросов, поскольку обладали острым умом и были отчаянными храбрецами.

Вероятно, и Жан Люк был именно таким человеком. И не важно, каким образом он стал пиратом. Сейчас для Элизы не было мужчины храбрее и благороднее, чем этот красивый француз, борющийся со стихией ради спасения одного из членов команды.

Она, как и все, тоже облегченно вздохнула и поблагодарила Господа, увидев, что Реми, наконец, ухватился за такелаж и начал спускаться вниз, где его ожидали матросы. Когда же юнга наконец-то оказался на палубе, матросы встретили его дружескими похлопываниями по спине и сунули в окоченевшие руки кружку с горячим ромом. Но тут Элиза взглянула на Шеймуса – и похолодела. Тот смотрел вверх с перекошенным от ужаса лицом. – Люк… – прохрипел помощник. В следующее мгновение он бросился к капитану, сорвавшемуся с обледеневших канатов.

Девушка на несколько секунд в ужасе замерла, затем, шепча на бегу молитву, устремилась следом за Шеймусом. Палуба раскачивалась у нее под ногами, но она этого не замечала, она ничего вокруг не замечала – видела лишь лежавшего на палубе Люка.

Глаза капитана были закрыты, он был ужасно бледен. Склонившись над ним, Шеймус осторожно прикоснулся к его плечу и прошептал его имя. Увы, Люк не реагировал. Тихонько всхлипнув, Элиза отвернулась и отступила на несколько шагов. Она пыталась держать себя в руках, но все же расплакалась.

Минуту спустя Элиза повернулась к капитану и вдруг увидела, что его ресницы дрогнули. Или ей просто показалось? Нет, она не ошиблась. Ресницы снова дрогнули, на сей раз – заметнее.

Внезапно из его груди вырвался сдавленный стон, как будто он пытался освободиться от неимоверной тяжести.

Потом Люк наконец-то открыл глаза и сделал глубокий вдох.

Он был жив!

Элиза последовала за мужчинами, которые понесли капитана в его каюту. Дрожа от холода и волнения, она наблюдала, как матросы обследовали Люка. Когда они накрыли его одеялами, Элиза достала из шкафчика ром и передала бутыль Шеймусу. Помощник влил немного рома между посиневших губ Жана Люка. Тут девушка заметила Реми, стоявшего рядом с кроватью. Глаза мальчика были полны слез – он чувствовал себя виноватым. Пытаясь утешить юнгу, Элиза осторожно обняла его за плечи.

Между тем шторм не унимался, и матросы вынуждены были удалиться, чтобы заняться своим делом. У постели капитана остался только Шеймус. Элиза приблизилась к нему и прошептала:

– Он поправится?

Шеймус вздохнул и вполголоса пробормотал:

– Слава Богу, свернутые паруса смягчили удар. Если бы Люк упал прямо на палубу или в воду… – Он умолк, не в силах продолжить.

Элиза налила в кружку рома и протянула ее пожилому ирландцу. Тот молча кивнул и осушил кружку одним глотком.

– Вы долго плавали вместе? – спросила Элиза.

Она видела, что Шеймус очень переживает.

Шеймус снова кивнул.

– Я обучил этого парня всем морским наукам и заботился о нем, как о собственном сыне. Впрочем, кажется, я слишком уж разговорился. Люк не любит подобные сантименты.

– Черная Душа? – прошептала Элиза. Шеймус с усмешкой покачал головой.

Он чуть не погиб из-за своего мягкосердечия. Глупый мальчишка…

Элиза нахмурилась. Мягкосердечный? Этот холодный, бесчувственный пират – мягкосердечный? Нет,