В часы, когда отлив являет суть земного,Я все рассвета ждал, чудес и тайн возврата,С моих открытых губ срывался крик немого.И ты одна в ночи была мне маяком.В нас память утренней зари неистребима.Тела сливая, мы пересекли тишкомКрая, где божество присутствует незримо.А после вышли на бескрайнюю равнину,Где коченели позабытые тела.С тобой мы рядом шли дорогой узкой, длинной,Нас беспричинная любовь на миг свела.
* * *
Да сгинет все, что свет.Живущие на солнце созерцают нас безучастно:Мы у земли в плену, на всех земная мета.И наши мертвые тела истлеют, это ясно.Мы никогда, любовь моя, не станем светом.
* * *
За наш людской удел несладкийНам не на ком искать вины;Есть план, в который включеныГода младенчества, прогулки под каштанами, тетрадки.Во мне сломалось что-то вдругВ кафе от разговора двухСуществ кило по сто на темыПищеваренья и рентгена.Он ей пенял: «Помру ведь, злыдня;Дай хоть порадую себя, коли на то пошло».Но тело дряхлое изведать радость не могло,Ему могло быть только стыдно,И шевелиться неохота и невмочь,И от одышки муторно всю ночь.Так эти двое, жизнь прожив,Дав жизнь кому-то, может статься,Пристыженно сходили с круга.Не знал я, что и думать. Может, жить не надо б вовсе.Про поиск радостей написано давно все,Вовек он ни к чемуХорошему не вел.Но вот они ведь жили, эти двое.Он говорил: «Могу я в жизни радости иметь?»И всякий, поглядев на телеса его супруги,Признал бы за его увядшим членом правоНа девок и массаж:«Чего там, ведь ему недолго уж осталось».Ничто не одухотворяло пару эту;Не научась нести с достоинством старенье,Стерпеться с немощами в кротком примиренье,Они влачили дни,Прося не света,Но передышки, хоть какого-то просветаТелам изношенным своим.Но в передышке ночь отказывала им.«Джерба Ла-Дус»Площадка: мини-гольф. Гоняет мяч старик.Выводит птичий хор без повода рулады.Или мне нравилось быть в кемпинге в тот миг?Иль в воздухе была какая-то услада?Купаясь в солнечных лучах, сродни растенью,На вскопанной земле я видел тень мою.Мы знакам прошлого должны дать объясненьеИ красоте цветов, похожих на змею.Другой старик следил безмолвно за скольженьемВолн, разбивавшихся о берег второпях:Так дерево глядит без гнева на движенье
