С минуту все молчали, потрясённые, потом Жерар заговорил снова, хнычущим голосом:

— Это возможно… Это вполне возможно… Я знаю, у пророка был сын, тридцать пять лет назад, сразу после основания нашей церкви, он его навещал время от времени, но никогда о нём не говорил, даже со мной. Он его прижил с одной из первых адепток, она покончила с собой вскоре после родов.

— Верно… — спокойно произнёс Венсан, в его тоне прозвучал лишь отзвук давно ушедшей печали. — Моя мать не вынесла постоянных измен и тех групповых сексуальных игр, к которым он её принуждал. Она порвала все связи с родителями — они были эльзасские протестанты, очень строгих правил, и так и не простили ей, что она стала элохимиткой, под конец она вообще ни с кем не общалась. Меня вырастили дед и бабка по отцовской линии, родители пророка; в детстве я его практически не видел, его не интересовали маленькие дети. А потом, когда мне исполнилось пятнадцать, он стал навещать меня все чаще и чаще, беседовал со мной, хотел знать, что я собираюсь делать в жизни, и в конце концов предложил вступить в секту. Мне понадобилось ещё пятнадцать лет, чтобы решиться. В последнее время наши отношения стали, как бы это выразиться… менее бурными.

И тут я понял одну вещь, которую, по идее, должен был заметить с самого начала: Венсан очень напоминал пророка; у них было разное, даже противоположное выражение глаз, наверное, поэтому я и не обратил внимания на сходство, но черты — овал лица, цвет глаз, форма бровей — поразительным образом совпадали; к тому же они были примерно одного роста и телосложения. Со своей стороны, Учёный очень внимательно приглядывался к Венсану и, судя по всему, пришёл к такому же выводу; в итоге именно он нарушил молчание:

— Никому в точности не известно, насколько далеко я продвинулся в своих исследованиях, все держалось в строжайшем секрете. Мы вполне можем объявить, что пророк решил покинуть своё стареющее тело и перенести свой генетический код в новый организм.

— Нам никто не поверит! — тут же яростно возразил Коп.

— Мало кто, это правда; от ведущих СМИ ждать нечего, они все настроены против нас; мы, безусловно, получим огромную прессу при тотальном скептицизме; но доказать никто ничего сможет, потому что ДНК пророка имеется только у нас, другой её копии не существует, вообще нигде. А что важнее всего — адепты поверят; мы их готовили к этому долгие годы. Когда Христос на третий день воскрес, в это не поверил никто, кроме первых христиан; собственно, именно так и произошло их самоопределение: это были те, кто верил в Воскресение.

— А с телом что будем делать?

— Если тело и найдут, это не проблема, главное, чтобы не заметили рану на горле. Можно, например, использовать вулканическую трещину, сбросить его в кипящую лаву.

— А Венсан? Как объяснить исчезновение Венсана? — Коп явно колебался, его возражения звучали все менее уверенно.

— О, я почти ни с кем и не общаюсь… — беззаботно проговорил Венсан. — К тому же меня считают личностью скорее суицидальной, моё исчезновение никого не удивит… По-моему, вулканическая трещина — отличная мысль, это позволит сослаться на смерть Эмпедокла. — И он продекламировал на память, странно ясным и звучным голосом:

Коп молча поразмыслил пару минут, потом процедил:

— Придётся ещё заняться итальянцем…

Я понял, что Учёный выиграл. Не теряя ни минуты, Коп позвал трех охранников, приказал им прочесать местность и в случае, если они обнаружат тело, завернуть его в одеяло и тайно доставить сюда на заднем сиденье внедорожника. У них это заняло не больше четверти часа: несчастный, видимо, находился в таком смятении, что попытался перелезть через ограждение под током; естественно, его испепелило на месте. Труп положили на пол, в изножье кровати пророка. В этот момент Франческа вышла из ступора, увидела тело своего друга и испустила долгий, невнятный, почти животный вой. Учёный подошёл и несколько раз ударил её по щекам, спокойно, но сильно; вой перешёл в новый приступ рыданий.

— Придётся заняться и ею тоже, — мрачно заметил Коп.

— Думаю, у нас нет выбора…

— Что ты хочешь сказать? — Венсан, внезапно очнувшись, повернулся к Учёному.

— Думаю, нам вряд ли стоит рассчитывать на её молчание. Если сбросить оба тела из окна, с трехсотметровой высоты, то от них останется месиво; меня очень удивит, если полиция будет настаивать на вскрытии.

— Это может выгореть… — произнёс Коп после некоторого размышления. — Я хорошо знаком с шефом местной полиции. Если я ему скажу, что и раньше видел, как они лазают по отвесному склону, и пытался объяснить им, насколько это опасно, а они рассмеялись мне в лицо… К тому же это вполне правдоподобно, он был любителем экстремальных видов спорта, по-моему, он по уикендам совершал восхождения без страховки в Доломитовых Альпах.

— Хорошо, — только и сказал Учёный. Он коротко кивнул Копу, они вдвоём подняли тело итальянца, один за плечи, другой за ноги, и сбросили в пустоту; все произошло так стремительно, что ни я, ни Венсан не успели даже среагировать. Учёный вернулся к Франческе, с сокрушительной силой подхватил её под мышками и поволок по ковру; она снова впала в апатию и реагировала не больше, чем какой-нибудь тюк. Но в ту минуту, когда Коп подхватил её за ноги, Венсан не своим голосом закричал: «Эээээ!…» Учёный положил итальянку на ковёр и в бешенстве обернулся к нему.

— Не можешь же ты это сделать!

— Интересно, почему?

— Это же убийство…

Учёный не ответил, скрестил руки на груди и смерил Венсана спокойным взглядом.

— Конечно, это весьма прискорбно, — в конце концов произнёс он. И ещё через несколько секунд добавил: — Однако я полагаю, что это необходимо.

Длинные чёрные волосы итальянки падали вдоль её бледного лица; карие глаза перебегали с одного из нас на другого, по-моему, она абсолютно не понимала, что происходит.

— Она такая юная, такая красивая… — прошептал Венсан умоляющим голосом.

— Я так понимаю, если бы она была старая и уродливая, ты бы счёл её уничтожение более простительным…

— Нет… нет, — смущённо возразил Венсан, — я не это хотел сказать…

— Ты именно это хотел сказать, — безжалостно возразил Учёный, — но не суть важно. Скажи себе, что она — просто смертная, смертная, как и все мы до сих пор: всего лишь временная комбинация молекул. В данном случае мы, скажем так, имеем дело с красивой комбинацией молекул; но она не плотнее и не прочнее, чем морозный узор на стекле, который исчезнет при первом же потеплении; и, к несчастью для неё, её уничтожение стало необходимым для того, чтобы человечество могло двигаться дальше по уготованному ему пути. Но мучиться она не будет, это я тебе обещаю.

Он вынул из кармана рацию, произнёс вполголоса несколько слов. Через минуту двое охранников принесли чемоданчик из мягкой кожи; он открыл его, вынул стеклянную ампулу и шприц для инъекций. По знаку Копа оба охранника удалились.

— Погоди, погоди, погоди, — вмешался я. — Я тоже не собираюсь становиться соучастником убийства, тем более что у меня нет для этого никаких причин.

— Есть, — сухо возразил Учёный, — у тебя есть весьма веская причина: я могу ещё раз позвать охрану. Ты тоже неудобный свидетель; ты у нас человек известный, и твоё исчезновение, вероятно, создаст больше проблем; но ведь и знаменитости когда-нибудь умирают, а у нас в любом случае нет выбора. — Он говорил