– Да ладно, Рой, продолжай, не парься, – сказал он и сразу погрустнел. – Знаешь, Рой, у меня вирус. Я сдал анализы – у меня СПИД.

Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног.

– Бернард… нет… блядь… но как…

– Пару месяцев назад. Пока все в порядке… то есть, конечно, ничего хорошего, просто он не прогрессирует. Он пожал плечами и пристально на меня посмотрел. – Но это лишь хитросплетения жизни. Жизнь – отличная штука. Цепляйся за жизнь, Рой, держись за нее, – улыбнулся он моим всхлипываниям. – Харэ, Рой, чё ты прямо как пидор, – засмеялся он, утешая меня, – все в порядке, старик, все хорошо…

Ничего хорошего.

Но нам с Бернардом, да, нам было хорошо.

Мы договорились, что в следующую пятницу поедем с его компанией в Инглистон на большое Резарекшен пати. Невероятно, но мы с Бернардом стали приятелями. Его стихи так и остались дерьмовыми, ну, может, я и неправ, но все же это, безусловно, были пестрые вирши. Хорошо еще, что он перестал насиловать своей поэзией окружающих. На самом деле я сам вызвался почитать его творения. Некоторые из них были про фачилово и экстазин: вот эти были хороши. Раньше стихи про сношения гомиков вызвали бы у меня отвращение, как и сама мысль о том, что мужик с мужиком могут трахаться. Теперь же они представлялись мне просто влюбленной парой, как мы с Дори; однако напыщенные тирады во славу пидорасам все еще проходили с трудом.

У Бернарда была прикольная туса: там были и геи, и натуралы плюс несколько фэг-хэгов. Дамочки эти – фигуры, достойные сожаления, есть в них что-то неполноценное. Я сразу это засек – эту не вполне внятную особенность, но нечто подобное я видел и в себе. Нам не удалось вычислить таблов, и Бернард с тусой решили закинуться спидом и кислотой – гремучая смесь называлась супермарио.

Кислоты я не хотел.

– Нет-нет, старик, – сказал я Бернарду, припоминая свой бэд трип.

Мне еще вспомнился бэд трип одной девушки. Он пожал плечами – как знаешь.

– Не в том дело, Бернард, просто в голове у меня полно всякого дерьма, и, если сейчас я закинусь, – оно полезет наружу. Понимаешь?

– В полной мере, – ответил он, – думаю, ты поступаешь мудро.

Однако мудрость моя скоро закончилась. Завязавшись языком с неким Артом – парнем из нашей компании, торчком с невъебенным стажем, я не в меру увлекся его рассказами о наркотических экспириенсах. И закинулся-таки супермарио.

Сначала все было круто: огни, звуки. Мы направились в самую гущу тусы, где я благополучно вышел в открытый космос. Бернард выглядел просто охуительно, я старался не думать о том, что в нем засел этот сучий вирус, ведь он так хорошо смотрелся. Девицы клеились к нему и бывали крайне огорчены, узнав, что он гей. Лаура – телка из тусы – закричала мне в ухо:

– Я безумно влюблена в твоего брата. Ужасно жалко, что он гей. Но я все равно хочу от него ребенка.

Я лишь улыбнулся в ответ. Мне нравилась ее болтовня, я даже питал надежды отфачить ее как уполномоченный от Бернарда.

И тут я увидел большой плакат над сценой:

ReZurrection

Литера Z вся сверкала, и в моей голове

тут же всплыли слоганы:

У МУЖЧИНЫ НЕТ ТАКОГО ПРАВА

КОГДА ОНА ГОВОРИТ НЕТ,

ЭТО ЗНАЧИТ НЕТ

ЭТОМУ НЕТ ОПРАВДАНИЯ

ТАКОЕ НЕ ПРОЩАЮТ

Внезапно мне стало ужасно плохо: весь в горячечном поту, я задыхался, меня трясло. Я попытался привести себя в чувство и стал протискиваться сквозь толпу в сторону чил-аута. Мне нужно было подумать. Мне нужно

Какая-то девушка улыбнулась мне, она была похожа на

Это была она

Все они была ее копия

Потом мне попался парень-охранник. Это был дядя Гордон.

– Я с тобой больше не пойду, понял! На хуй, я больше в это не вписываюсь! – заорал я на парня.

– Успокойся, приятель, – крикнул мне какой-то рэйвер. Охранник стоял, не зная, что делать.

Я побежал к туалетам, сел в кабинку и стал плакать и разговаривать сам с собой. Потом пришли какие- то парни, стали меня успокаивать. Они разыскали Бернарда. Я слышал, как кто-то пробормотал в сторону: – Придурок, не справился с приходом.

Больничная койка

ты в коме лежишь на больничной койке

придурковатые родственники щиплют

тебя за голову способны ли они понять

где ты скрываешься и каковы твои жиз-

ненные ценности ты умираешь и не про-

сишь о сострадании только о понимании

которое не поможет ни тебе ни ей ни

сэнди ни бернарду но все равно что-то

подстегивает тебя твои тщетные попытки

довести до ума этот бред в который ты

вписался в этих тропиках в покоренной

стране твоего больного сознания Африка,

моя Африка

Почему я не умер почему оказался неспособен почему даже купив пособие ты не можешь сделать все как надо у нас дома помнишь Дори я облажался пытаясь повесить полки а ведь у меня было пособие и все необходимые инструменты

Я НЕ СДЕЛАЮ ТЕБЕ БОЛЬНО РОЙ ТВОЙ ДЯДЯ ГОРДОН НИКОГДА БЫ НЕ ПРИЧИНИЛ ТЕБЕ БОЛЬ ПРОСТО ЛЕЖИ СПОКОЙНО НЕ ШЕВЕЛИСЬ А ЕСЛИ ТВОЙ ПАПА УЗНАЕТ ОБ ЭТОМ У ТЕБЯ БУДУТ БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ ЗАТКНИСЬ ТЫ МАЛЕНЬКИЙ УБЛЮДОК Я НЕ ШУЧУ ЗАТКНИ СВОЙ ЕБАЛЬНИК ДА ТАК ЛУЧШЕ ТАК ЛУЧШЕ ТУДА ТУДА ТУДА

Я хотел умереть. Я думал, что умру. Я чувствовал, что пришло время. Какое-то время мне казалось, что вот-вот.

Бернард отвез меня домой. Пару дней я провел в постели. Ким немного ухаживала за мной – я сказал, что подхватил грипп. Ким была так добра ко мне. Да-да, Ким. Хорошая Ким, добрая и ласковая. Такова ее сущность, все этим пользовались, но они с Кевином, похоже, любили друг друга и явно были счастливы.

Я лежал наверху, в своей старой комнате, и смотрел второй полуфинал. Тони с отцом записали его для меня на видео. Они утверждали, что рефери в этом матче принял одно поразительное судейское решение. Это было у всех на устах, и я решил посмотреть. Данфермлайн и Эидри боролись за право быть вышибленными в финале нашими «Хибз».

Эидри имели игровое преимущество, но так и не выиграли. Я не стал досматривать до конца, когда должны были пробить пенальти.

Я решил, что время пришло.

Я еще раз перелистал мою книгу, ту, что я купил в экстремистской книжной лавке в Манчестере. Вообще-то, в этой стране книжка эта была запрещена. Она называлась: Исход: Практики самоизбавления и суицида с посторонней помощью для умирающих. Автор Дерек Хамфри, опубликовано в Хемлок Сосаити. Эпиграф всей книги был такой:

КРАСИВО ЖИВИ, КРАСИВО УМРИ.