дают - нас подхватывают и снова толкают в спину.

- Пошевеливайся, пидер хуев!

- Давай, говнюк, тащи свою ебаную задницу!

Мы в каком-то заброшенном здании, под ногами битое стекло. Никого, никаких звуков, кроме тех, которые издаем мы сами. Лестница кончается, и нас вталкивают в комнату. Голосов становится больше. Есть и девичий. Я узнаю его.

- Я так и знала, что где-то его видела. Эстелла.

- У него и тогда был мешок на башке?

- Не умничай!

Чувствую острую боль в паху. Прикрываю яйца руками. Под пальцами ткань юбки.

- Хороший удар, Окки! Окки! Меня пнул Окки!

- Дело вот какое, мальчики... и девочки, - слышится голос Лексо. - Нам придется разделаться с ним, и вы все понимаете, что это значит.

- Будем считать, что он наша подопытная свинка, - говорит кто-то еще, кажется, Лидделл.

Эстелла нервно смеется. Думает, что они шутят.

- Ничего не знаю и знать не хочу, - говорит она.

- Не дури, Лексо. - Лидделл. - Полицейского убивать нельзя. Этому и без нас пиздец.

Еще один голос, слегка задыхающийся, испуганный.

- Плохие шутки, парни... перестаньте... убивать нельзя, он же полицейский...

Это мой обидчик Окки.

- Заткнись на хуй! - говорит Упырь, и я даже на расстоянии чувствую, как вздрагивает Окки. - С тобой потом разберемся, стукач гребаный. Нам все известно.

- Я не стукач, - жалобно ноет Окки.

Бедняга. Вечно он встревает между молотом и наковальней.

- Лексо прав, - продолжает Упырь. - Пиздюк слишком много знает. Знает, что мы уделали того парня.

- А теперь уделаем его самого, - насмешливо вставляет Лексо. - Мертвецы сказок не рассказывают. Подпалим домишко вместе с ним, и концы в воду.

Кто-то срывает с меня мешок. Свет бьет в глаза, и мы мигаем. Смотрим на них. Их четверо. Все та же четверка плюс Окки и Эстелла. Лидделл направляет нам в лицо старую лампу.

Сумочка лежит на полке. Рядом топчется Сеттерингтон.

Мы уже начинаем приходить в себя. Не стоило им забирать сумочку. Лицо болит, глаза слезятся, но мы уже думаем. Мы видим их. Лампа нам не мешает. Они смотрят на нас.

Мы видим их.

- Вы только взгляните на него, ну и пиздюк, - говорит поганый маленький альбинос Горман и достает из кармана дозу порошка. - Первоклассный кокс, приятель, первоклассный. Кстати, из твоей сумочки. Прихватил на дежурство, а?

Молчу.

- Надо было записаться в полицию! - смеется Упырь. - Всегда бы был с дурью!

Остальным тоже весело.

Смотрю на Окки, потом на Эстеллу. Лицо у нес сердитое, в обращенных на меня глазах ненависть, как будто я виноват в том, что она попала в такое вот неприятное положение. Горман перехватывает мой взгляд.

- Нравится птичка, а? Сексуальная, да? Ну, может, не такая сексуальная, как ты, но все-таки.

Притягивает Эстеллу к себе и целует, просовывая язык ей в рот. Она напряжена, чувствует себя неудобно и даже слабо сопротивляется, но потом уступает. Упырь поворачивается ко мне. Эстелла вытирает губы.

- Французский поцелуй, - объясняет Горман. - Готовлюсь к Кубку мира. Да и к жратве надо привыкать. Прошлым летом ходил в один французский ресторан. Тебе нравится ихняя жратва?

- Не пробовал, - отвечаю я.

- Такое шикарное заведение, - продолжает он. - Все как во Франции. Лично мне нравится чеснок. И улитки тоже нравятся. С чесноком.

Он причмокивает губами.

- Ты вообще когда-нибудь был в этом заведении, приятель? «Ле пти жарден».

Название ресторана Упырь произносит с французским акцентом.

- Нет, никогда не был, - отвечаю я.

Мы с Кэрол ни разу туда не ходили. Мне никогда не нравилась французская кухня. Предпочитаю восточную. Например, «Радж» в Лейте. Или кабачок Томми Миа. Это был мой любимый. Столик у окна. На Далри-роуд есть неплохое местечко, «Анарклия». Кэрол там нравилось из-за обилия вегетарианских блюд.

- Дело было во время Фестиваля, - неспешно повествует Горман. Этот сучонок еще хуже Тоула. - Я захожу в ресторан. В моем родном городе. Официант подлетает и говорит: вы делали предварительный заказ? Я осматриваюсь... - он картинно ворочает головой, - и говорю: да. Конечно, у вас тут все классно, и декор, и обслуживание, и еда. Но мне нужен всего лишь столик.

Он презрительно смотрит на меня, как будто это я был тем наглым официантом.

Остальные угодливо хихикают и улыбаются, однако за ухмылками Окки и Эстеллы я вижу смертельные маски ужаса. Только Лексо никак не реагирует и безучастно смотрит в окно.

Горман с мрачным видом качает головой, продолжая веселить публику своей пантомимой.

- Но нет. Нет ни столика. Ни номера в отеле. - Он пожимает плечами. - Что ж, вскоре после этого «Ле пти жарден» закрылся на целый месяц. Оказывается, через пару часов какая-то банда ворвалась в заведение и все там перевернула. Поперепугала клиентов. Теперь я всегда нахожу там свободное место и получаю королевское обслуживание. Даже сейчас, в праздник, когда в Эдинбурге полным-полно туристов, я могу прийти туда в любое время и получу то, что мне надо.

Если кто думает, что я буду унижаться, молить о пощаде, то глубоко заблуждается. Они - мусор, отбросы, криминальный сброд. Они не такие, как мы. Страха в нас нет. А они - слабаки.

- Нашел чем хвалиться! - смеемся мы, качая головой. - Собрал банду тупых молокососов и разгромил дурацкий лягушачий ресторан. Нет, не впечатляет.

Мы снова насмешливо качаем головой, глядя в его темные глаза.

- Закрой еба... - начинает Лидделл, отводя в сторону лампу и делая шаг вперед.

Упырь поднимает руку.

- Заткнись! Пусть говорит.

Я обвожу их всех взглядом и останавливаюсь на Гормане.

- Я знаю тебя, приятель. Ты всегда прячешься за чужими спинами. Ты - трус. Давай один на один. Ты и я. - Я смотрю в его холодные-холодные глаза. - Посмотрим, кто кого. Вы все тут слабаки. Я уделаю любого из вас! Говнюки! Трусливые подонки!

Есть, сработало! Надо лишь нажать нужные кнопки. Эти недоумки абсолютно предсказуемы. Они в шоке. Недоверчиво смеются, но что делать, не знают. Сюрприз, сюрприиииз! То, что казалось игрой, превращается в серьезное дело. Мы поломали их гребаные планы, и теперь им ничего не остается, как только доказывать свою состоятельность, подтверждать, что они именно те, за кого себя выдают. Первым не выдерживает Упырь Горман.

- Ладно, кончаем недоделка. Я сам им займусь.

- Давай просто прирежем свинью и дело с концом, - предлагает Лексо.

- Нет, я хочу уделать его сам. - Горман смотрит на меня и громко смеется. - Ты труп, - тихо говорит он.

Все осторожно тянутся к выходу. Упырь закрывает дверь на ключ и кладет его на полку над камином.

- Ключик от домика любви, - улыбается он.

Вот и все. Мы и он, тупой осел. Ничем не выдавая наших намерений, мы бросаемся на него, но Горман встречает нас прямым в лицо. Больно. В следующий момент он уже перехватывает инициативу, на нас