— Так почему бы тебе самому не заняться этим делом? — бросила ему в ответ Илин, сверкнув на него глазами. Гнев придал ее голосу силу. — Раз ты так дьявольски силен, так попробуй для разнообразия спасти мир.

— Я не могу делать два дела одновременно, а если я отпущу тот щит, который держу, мы все умрем.

— Не лезь в наши дела, — буркнул Хет. Это было несправедливо, учитывая, что в эту минуту только Констанс удерживал Обитателей. Однако Хет знал, что Илин никогда не послушается Констанса. И он попросил ее: — Ну хотя бы попробуй.

Илин молча стояла, вглядываясь в реликвию, лежащую у нее на ладони. В это мгновение сверху на них обрушился шквал холода, и оба втянули головы в плечи. Хет поднял глаза и увидел, что барьер прогнулся еще сильнее. Теперь он находился не более чем в десяти футах от них, а может, и меньше. Констанс пробормотал:

— Решай скорее, Илин! Иначе будет поздно. — Его голос звучал безжизненно, бесконечно устало.

Илин взглянула на труп Риатена и вытерла глаза. Потом сердито посмотрела на Хета.

— Если я провалюсь, то все ужасы, которые последуют за этим, тоже падут на мою голову. Прекрасное, достойное завершение моей жизни, тебе не кажется?

— Если ты провалишься, я об этом никому даже по секрету не скажу, ответил он.

Илин выдавила лукавую улыбку, больше похожую на гримасу, и встала. Она стояла лицом к пропасти, уходившей в бесконечность. Крошечную реликвию она держала в сложенных лодочкой ладонях.

Илин старалась не думать о головокружительной глубине, лежавшей у ее ног, она постаралась дышать спокойно, очистить ум от всяких мыслей и думать только о катализаторе.

«Попытайся, — говорила она себе. — Ты только попытайся».

А ее мысли рвались куда-то, ломая поставленные им границы. Неужели Риатен намеренно мешал ей пользоваться своей Силой все эти годы ее обучения? А может, она сама охотно шла на это из-за страха перед грозящим безумием? «Да, да, возможно, но теперь уже с этим ничего не поделаешь». Она снова ощутила в своем мозгу голос Обитателя, который теперь уговаривал ее, даже не пытаясь угрожать. Она Хранительница, она может стать могучей, возможно, самой могучей из них. Обитатели всегда давали некоторым людям Силу. А другие люди сопротивлялись этому из ревности и зависти. Она может иметь все, что захочет, шептал ей Обитатель.

Возможно, это был тот самый, который так успешно использовал Сеула. Она подумала: «Конечно, ты лжешь. Ты убьешь меня, как убил судью Разана, как убил предсказателя будущего и всех других, стоявших на твоем пути».

«Нет, — отвечала тварь, — я договаривался по-честному. Тот, кого звали Сеулом, жил бы и сейчас, если бы не пытался предать меня». И как доказательство своих благих намерений Обитатель предложил Илин секрет изготовления боль-палок.

Илин почувствовала, как знание помимо ее воли неожиданно потекло в нее, подобно тому как это бывает во сне. Но она не сделала даже попытки запомнить эти сведения. Знание было лишь хитроумной попыткой приручить ее, и теперь она понимала, как это произошло с Древними, как их захватили врасплох таких самоуверенных и гордых своей Силой. Оружие в обмен на добродетель. Боль-палки никуда не годились в борьбе с существами, лишенными плоти, их можно было применять лишь против других людей.

И когда эта тварь произнесла слово «предательство», Илин совершенно четко поняла, что та не знает его значения. Она не считала Илин личностью. Она не могла считать убийство Илин предательством, точно так же, как сама Илин не могла рассматривать растоптанного муравья как жертву убийства. Но призрак научился пользоваться этим словом так, будто бы понимал его.

«Ты станешь наследницей Мастера-Хранителя, — соблазнял Обитатель. — Он никогда о тебе не заботился, он думал только о Сеуле».

«Я знаю это, — подумала Илин, — но ведь моя Сила всегда была так ничтожно мала».

«Может быть. Но сейчас ты можешь получить кого угодно, иметь все, что пожелаешь».

Образы были очень наглядны. Тварь воспользовалась человеческой похотью, чтобы уловить Сеула, это было ясно. «А что ты знаешь об этом, за исключением того, что мог почерпнуть из опыта наследницы?» — спросила Илин у Обитателя, испытывая отвращение и к нему, и к себе. «В лучшем случае кругом ложь. Риатен лгал мне. Сеул… О, Сеул лгал мне во всем. Даже Хет солгал мне насчет Констанса. И ты ожидаешь, что я обращусь к тебе в поисках Истины?» Взбешенная Илин попыталась вышвырнуть тварь из головы. Она почувствовала, как та сопротивляется, ощутила, как та раздувается в ее сознании, пока виски не затрещали от боли. Но эта боль стала пищей для гнева Илин, и она принялась драться еще беспощаднее, гоня тварь прочь, вышибая ее всеми силами, всеми доступными средствами. Она чувствовала — хватка твари ослабевает… А вот она и совсем исчезла. Тяжелое ощущение присутствия улетучилось, Илин снова была госпожой своих мыслей.

Останец не лгал ей. Одна-единственная чистая нота его песни привела ее туда, где было средоточие Силы. Может быть, он даже не наградил ее Силой. Может быть, он лишь разбудил в ней то, что уже было там давно.

Илин дотянулась до того места в своем сознании, куда привела ее песня Останца, и тут катализатор в ее руках ожил, его теплота обволокла мозг Илин. В нем как будто возникла карта, горящие линии которой надежно вели ее к цели. Одна была нужна для этого, другая — для того, третья…

Хет пристально наблюдал за Илин. Туча Обитателей Запада пенилась, точно готовая закипеть вода в горшке; вспыхивали искры красного света, клубился серый воздух, все опаснее прогибался барьер. Через него прорывался ледяной пар, оседая на обнаженной коже холодными каплями. Хет подумал: неужели так будет с ними до самого конца, без всякого сигнала, свидетельствующего о провале или об успехе? Просто Констанс будет все больше слабеть, а потом уж Обитатели свирепо накинутся на них.

И вдруг край платформы запылал раскаленным золотым цветом.

Хет вскочил на ноги. Сияющий край постепенно отодвигался от стены в направлении открытого пространства внутри гигантского цилиндра, все больше нависая над бездонной пустотой башни. Платформа расширялась неумолимо, за пламенной полосой оставалось свежее пространство кремового камня. Она уже выросла в ширину не менее чем на фут. Илин удивленно всплеснула пустыми руками — реликвия исчезла. Она тихо произнесла:

— Я все-таки сделала это!

Вой Обитателей усилился стократно.

Севан-денарин внезапно оказался рядом с Хетом. Старик сказал:

— Если хочешь жить, прыгай! Врата захлопываются. Эта Сила доставит вас вниз в полной сохранности, если вы будете держаться центра, подальше от стен.

Хет перевел это остальным; ему пришлось кричать изо всех сил, чтобы они услыхали его голос.

— Но как же Обитатели? — запротестовала Илин. — Если Констанс снимет заслон, разве они не последуют за нами, пока платформа полностью не преградила им путь?

Откуда-то сзади раздался голос Констанса:

— Я могу сделать так, чтобы барьер продержался, пока мы не ускользнем, но времени у нас очень мало.

Илин взглянула сначала через край вниз, потом вверх — на Обитателей.

— Прыгай, — сказал ей Севан, делая жест, значение которого нельзя было не понять.

Хет повторил его и подтолкнул Илин к самому краю.

— Давай, Илин, торопись же!

Она кивнула, набрала побольше воздуха и шагнула прямо через край.

— Пошли! — Хет схватил Севана за руку и попытался подтащить его к краю. Тот вырвался и отступил. «Он хочет остаться здесь», — подумал Хет, разгадав замысел старика.