растерянности. Невзирая на ее беспокойство, этот глупец мог потащиться, в темноту и...

Что, если он найдет неприятности – или, что более вероятно, неприятности найдут его? И у нее уже никогда не будет возможности высказать ему, что она думает о его грубом поведении. Минуту она постояла у края мраморной стены, потом начала мерить шагами пространство балкона. Адам так и не вернулся, и Ребекка, убедившись, что окончательно осталась одна, приподняла подол юбки и поспешно сбежала по ступенькам в том же направлении, куда удалился Адам.

Бесцельно блуждая между кустами, подстриженными в форме животных, девушка прошла мимо фонтана с купидоном, разбрызгивающим струи воды из лука и стрел, мимо огромной клумбы роз; которые божественно пахли, и очаровательной беседки. Каждый шаг увлекал ее все глубже в темноту, все дальше от безопасности. Эта мысль заставила ее остановиться и задуматься, идти ли дальше, или вернуться на бал.

Слева от нее, за высокой живой изгородью Ребекка услышала приглушенные голоса, один из которых определенно был мужским. Она стала подкрадываться, рассчитывая найти Адама. Вдруг чья-то рука зажала ей рот.

– Скажете хоть слово, и я сверну вам шею. – До того как Ребекка смогла прервать тот самый разговор, который он пытался подслушать, Адам потащил ее за подходящую пару увитых плющом львов.

Он встряхнул головой, удивляясь реакции своего тела на прикосновение к ней и недостатку самоконтроля, о котором говорила эта реакция, – редкий и неожиданный для него случай. Ребекка оказалась такой податливой и нежной в его руках, когда они танцевали. Ее груди поднимались и опускались с каждым вдохом. Золотистые искорки в глазах сверкали разгорающейся страстью. Было так чудесно чувствовать ее в своих объятиях. Черт, он почти забыл о своей маскировке и самой причине своего присутствия на балу. Он чуть было не упустил момент, когда Джереми Осуин выскользнул на террасу.

У этой женщины совсем нет здравого смысла. Она просто бедствие, прямая угроза его мужской потребности в порядке и авторитете. К несчастью, сейчас не было времени делать ей внушение, но позднее он уж точно заставит ее выслушать его мнение насчет ее поведения. Если только им вообще удастся безопасно добраться до дома.

Сейчас у него было две проблемы: попытаться выяснить цели Осуина и постараться обеспечить безопасность Ребекки. Вернее, даже три проблемы, ведь если их застанут вдвоем, хлопот не оберешься.

Ребекка попыталась вырваться, так извиваясь в его объятиях, что он чуть не потерял голову. Адам наклонился так близко к ее уху, что почувствовал аромат сирени на ее коже.

– Не двигайтесь.

Ребекка замерла. Он медленно убрал руки и развернул ее лицом к себе. В ее глазах полыхало пламя. Она еще имеет наглость злиться, хотя ослушалась его приказа!

И тут Адам услышал неподалеку шепот. Он дал Ребекке знак молчать, и она, к счастью, сразу поняла всю серьезность ситуации. Если они ошиблись, если Осуин проскользнул в сад для обыкновенного свидания, Адам и Ребекка спокойно вернутся в дом, не возбудив подозрений.

На соседней аллее залаяла собака. Крылья птицы, потревоженной каким-то ночным существом, захлопали у них над головой. Случайный взрыв смеха донесся из дома, напомнив Адаму, что надо быть предельно осторожным. Он медленно двинулся вперед.

Слегка пригнувшись, он удачно обнаружил куст с не очень густыми листьями. Какой-то человек стоял спиной к Адаму и разговаривал с Осуином. Тот замер, скрестив руки на груди, и выглядел не слишком счастливым. Через изгородь долетали только обрывки разговора.

– Что это значит «он исчез»? Ты представляешь все осложнения, если его не найдут? – Осуин запустил руку в волосы. – Черт побери! Что еще может пойти не так?

Его собеседник, невысокий и жилистый, одетый как обыкновенный вор, явно не был из числа приглашенных гостей лорда и леди Грейсон. Он пробормотал что-то о женщине из Парижа.

– Мы должны найти ее, – прошептал Осуин. – Иначе все пропало.

Невысокий кивнул и заговорил еще тише. Адаму показалось, что он уловил слово «шпион». Проклятие, как бы он хотел слышать лучше...

–  Встретимся завтра. Ты знаешь где. – Осуин передал собеседнику клочок бумаги. – Посмотри, что ты сможешь тут найти. И, ради Бога, осторожнее. Мы не можем допустить, чтобы нас поймали. Не сейчас.

Незнакомец направился к задней стене сада. Уже приготовившись последовать за ним, Адам вспомнил о присутствии Ребекки и несколько раз чертыхнулся себе под нос. Он повернулся и увидел, как Осуин наклонился, чтобы зажечь сигару, и направился к дому.

«Нет ничего непристойного в том, что джентльмен прогуливается по саду», – с иронией подумал Адам. Этот человек был, несомненно, уверен в себе. А слишком большая уверенность ведет к ошибкам. Эта мысль несколько подсластила разочарование Адама.

Он скользнул назад к Ребекке, схватил ее за руку и молча двинулся в противоположном направлении. Им лучше вернуться в дом кружным путем.

Ветка хрустнула под ногой Ребекки. Резкий треск пронесся по саду, как будто рухнуло целое дерево. Адам замер, прислушиваясь. Шорох листьев и звук шагов заставил его сорваться с места и побежать, волоча за собой девушку. Не хватало, чтобы их сейчас обнаружили. Последствия в свете были бы ужасны, но, что куда важнее, Адам не хотел возбуждать подозрения. Стараясь выбирать самые густые тени, они мчались вокруг изгородей, мимо фонтана в виде колесницы и трех коней дальше в темноту. Адам слышал, что преследующие шаги настигают их. Тяжелое дыхание Ребекки резало ухо. Она никогда не сможет убежать в своем бальном платье и туфельках. Он увидел силуэт конюшни и понадеялся, что именно в ней Осуин будет искать в первую очередь.

Адам рванулся туда, распахнул дверь и отбежал обратно за ближайший вяз. Он резко толкнул Ребекку, так что ее спина прижалась к шершавой коре дерева. Его тело накрыло ее в попытке хоть как-то спрятать сверкающую ткань платья. Наблюдая за дорожкой, ведущей к конюшне, он увидел приближавшуюся фигуру. Это был Осуин. Блестящий ствол пистолета холодно сверкнул в лунном свете.

Ни движения, ни звука. Время как будто замерло. Наконец, Осуин вышел из конюшни, еще раз огляделся и зашагал к дому.

– Он ушел? – спросила Ребекка, почувствовав, что угроза миновала.

– Кажется, да.

Ей показалось, что сердце у нее вот-вот выскочит из груди. Адам остался неподвижным, его тело тесно прижималось к ней. Господи, ее ноги разведены и практически обнимают его бедра! Все грешные, ужасно распутные ощущения, которые она чувствовала, танцуя с Адамом, возникли снова и сконцентрировались между ее ног. Когда она подняла голову, чтобы заговорить, у нее перехватило дыхание. Убегая, он сорвал повязку, и сейчас в его глазах бушевало пламя. К ужасу Ребекки, ее соски согласно напряглись в ответ.

Ее взгляд устремился в страстном желании к его губам. Она конвульсивно сглотнула. Шепча его имя, Ребекка таяла в его объятиях. «Я совсем потеряла рассудок», – пронеслась последняя мысль в ее голове, и его губы приникли к ее губам.

В этот раз не было нежной борьбы, а одно только чистое желание. Она ответила с равной страстью, ее руки обвились вокруг шеи Адама, как будто она боялась, что он может исчезнуть. Она боялась напрасно.

Его дыхание обожгло нежную кожу ее горла, когда он проложил чувственную дорожку поцелуев от ее подбородка к округлости груди, выступающей над корсажем. Она чуть не умерла, когда его язык стал ласкать ее сосок через ткань платья, омывая крошечный бутон потоком мучительной нежности. Она застонала, ее тело изогнулось, чтобы ответить на его ласку.

Этот звук прорвался сквозь туман желания Адама. Все еще горя страстью, он отстранился. Ребекка потянулась к нему, и Адам понял, что ее захватила страсть, что она не запретит ему ничего. Эта мысль, как ни странно, заставила его отказаться от сладостной щедрости ее тела.

Эдвард доверил свою дочь заботам Адама, а он чуть было не потерял самоконтроль, как зеленый юнец. Ему следовало бы распекать ее, а не осыпать поцелуями. Ничего из того, что он сделал, нельзя вернуть назад... но, честно говоря, он и не был уверен, что хочет этого.

Адам поднял голову, чтобы увидеть вопрос в ее глазах. Он мягко взял Ребекку за подбородок и запечатлел последний нежный поцелуй на ее губах.

– Нам лучше уйти. К несчастью, ваше платье безнадежно испорчено. Вы можете подождать в экипаже, пока я найду леди Такер и вашу накидку. Мы поговорим, когда вернемся домой.

– Доброй ночи, миледи, – пожелал Адам Дженет, поднимавшейся по лестнице на второй этаж Уинком-Хауса. Когда за ней последовала Ребекка, он преградил ей путь: – Я хочу вам кое-что сказать.

«Ничего удивительного», – подумала Ребекка. Адам нашел Дженет, предложил неубедительное объяснение, что Ребекка упала с лестницы, а потом мрачно молчал всю дорогу домой, время от времени кивая, пока Дженет без умолку болтала о его успешном дебюте. Ребекка надеялась вечером избежать его инквизиторского допроса и молилась, чтобы ее родители еще не легли. Ей нужно было время подумать. Но у Адама, очевидно, были другие соображения.

Что ж, она не будет вести себя как перепуганная гусыня. Входя в библиотеку, Ребекка не потрудилась закрыть дверь, зная, что это сделает Адам. Она уселась в кресло, стоявшее отдельно от других, и упрямо уставилась в потолок. Решив, что лучше заставить Адама обороняться, она спросила:

– Вы собираетесь объяснить свое поведение?

Изумленный, он замер около рафаэлевского мотива из трех нимф, украшавшего стену около двери.

– Вы смеете требовать объяснений у меня?! Если бы вы были солдатом под моим командованием, вы бы уже сидели на гауптвахте.