операции были, помимо Сталина, заняты Шапошников и Василевский. Конев, которому на севере предстояло начинать первым, получил разъяснения от Василевского: «Расстроить германское наступление на Москву и в то же время не только спасти Москву, но положить начало серьезному разгрому врага, который возможен только посредством наступательных операций. Если мы не сделаем этого в ближайшие несколько дней, будет слишком поздно. Калининский фронт находится в благоприятном оперативном положении, и вы должны сделать все возможное».
Сталин стоял за то, чтобы отложить начало наступательной операции еще на некоторое время, и только сообщения о том, что немцы подвозят огромные осадные орудия в Красную Поляну для прямого обстрела Москвы, убедили его в опасности задержки. Итак, предстояло сражение, которое решало судьбу России на целую историческую эпоху. Поражение Красной Армии ставило страну на грань выживания.
Общее соотношение сил было таким. 1 декабря 1941 года на фронте против германских сил СССР имел 219 дивизий (213 в октябре). Неважно обстояло дело с техникой и оборудованием. На Западном фронте были лишь три танковых и три моторизованные дивизии. Наступление поддерживали лишь 612 орудий. Особенная нехватка ощущалась в отношении грузовиков, тракторов, стрелкового оружия, радиопередатчиков — и даже подков.
Германское командование в начале декабря 1941 года полагало, что Красная Армия выдохлась полностью, что у нее нет никаких резервов, что это структура с очень ненадежным основанием. 1 декабря в приложении к докладу Браухича о «Задачах на зимний период 1941/42 гг.» боевая мощь Красной Армии оценивалась в 200 пехотных дивизий, 35 кавалерийских дивизий и 40 танковых бригад, «хотя известно наличие резервных формирований в волжском районе и в Сибири». Общая численность — 265 наличных дивизий, 40 кавалерийских дивизий и 50 танковых бригад. В европейской России вермахту, по его оценке, противостояли 900 самолетов. «В настоящее время не существует резервов значительного масштаба». 2 декабря Гальдер сделал примечательную запись того же содержания: Россия достигла вершины своих возможностей, ей не на что более полагаться. Keine neuen Krafte mehr verfugbar — «Подкреплений у них более нет». Разведывательный отдел полковника Кинцеля приготовил обобщенную оценку силовых возможностей России, а также перспективы до мая 1942 года. Красная Армия сможет укрепить себя 35 танковыми бригадами и двадцатью механизированными частями — но лишь к весне 1942 года.
Дальневосточные войска немцы оценили в 24 пехотные дивизии, одну кавалерийскую часть и десять танковых. В обобщенной оценке советских возможностей говорилось, что Красная Армия будет вынуждена перейти к позиционному типу ведения боевых действий; немецким командованием не предполагалась концентрация сил для наступательных действий. Пилоты люфтваффе обнаружили перемещение первой ударной армии и другие маневры частей под Москвой, но в Растенбурге (Гитлер), Берлине (Браухич) и Орше (Бок) их сведениям не придали значения. Что подлинно беспокоило немцев, так это то, что на фронте глубиной в тысячу километров у них не было стратегических резервов.
В непосредственном подмосковном резерве у самих немцев была лишь одна дивизия, и прежде всего поэтому командующий группой армий «Центр» оценил 1 декабря 1941 года ситуацию как весьма серьезную. В телеграмме главному командованию сухопутных сил генерал-фельдмаршал фон Бок указывал: «На неоднократно посылавшиеся главному командованию сухопутных войск запросы и донесения группы армий с указанием на угрожающее состояние войск был получен ответ: наступление следует продолжать даже при наличии опасности, что войска полностью сгорят. Для крупных маневров с целью охвата противника сил нет, а теперь нет и возможности в большом объеме перебрасывать войска. Наступление приведет к дальнейшей кровавой борьбе за ограниченный выигрыш территории, а также к разгрому частей противника, но оперативное воздействие оно вряд ли окажет.
Представление, будто противник перед фронтом группы армий был «разгромлен», как показывают бои за последние 14 дней, — галлюцинация. Остановка у ворот Москвы, где сходится система железнодорожных и шоссейных путей почти всей Восточной России, неизбежно ведет к тяжелым оборонительным боям с численно превосходящим врагом. Силы группы армий уже не могут противостоять ему даже ограниченное время. И если бы даже случилось невероятное, а именно захват новой вражеской территории, то для окружения Москвы и окружения ее со стороны юго-востока, востока и северо-востока не хватило бы сил. Таким образом, наступление представляется не имеющим ни цели, ни смысла, поскольку приблизился тот момент, когда силы группы дойдут до предела. Предвосхитить возможное развитие событий следует сейчас. В настоящее время группа армий действует на фронте протяженностью свыше 1000 км, имея в резерве всего лишь несколько слабых дивизий. Учитывая большую убыль старшего офицерского состава и сокращение численности активных штыков, она уже не в состоянии противостоять планомерно ведущемуся наступлению противника. При неспособности железных дорог обеспечить потребности группы армий, нет также никакой возможности подготовить растянутый фронт для оборонительной борьбы или даже просто обеспечить эту борьбу».
Весьма реалистическая оценка. Но Гитлер и верховное командование ОКХ отдало приказ предпринять все, чтобы ценой последнего, крайнего напряжения сил достичь поставленной цели. Этой целью была Москва.
Рационализм иногда называют родовой чертой немцев. Где был их рационализм в час, когда решалась их судьба? Немецкая стратегическая разведка не сумела предвидеть нападения японцев на Пирл-Харбор. Важнее всего — и это главное, — немецкая разведка и командование не усмотрели самой возможности активизации действий советских войск, решительного наступление пятнадцати советских армий на фронте перед Москвой.
Германское командование не увидело в 45-летнем генерале Жукове таланта первой величины, уже проявившего себя на Халхин-Голе и под Ленинградом. Его план был стратегическим шедевром, он верно рассчитал время, место и характер удара. Он не начал вводить резервы панически рано, он проявил чутье мастера. Он понял, что дать немцам закрепиться на подмосковных позициях означало бы резко увеличить их способности к обороне. Следовало уловить момент общей истощенности немцев, следовало в то же время использовать фактор протяженности коммуникаций, суровости зимы, неожиданности удара.
1 декабря 1941 года Красная Армия насчитывала 4 196 000 военнослужащих действующей армии, 32 194 орудий и гаубиц, 1 984 танков, 3 688 самолетов. В вермахте наличествовали 1 453 танка, 2 465 самолетов, 36 000 орудий. В собственно битве под Москвой на советской стороне были 718 800 солдат и офицеров, 7 985 орудий, 720 танков против 801 тысячи солдат и офицеров вермахта, 1000 танков и 615 самолетов, 14 000 орудий. Существовало примерное равенство. Настроенность войск и талант полководцев должны были решить судьбу противостояния.
Контрнаступление
В 3 часа утра в пятницу 5 декабря, при температуре — 30 по Цельсию и толщине снежного покрова в один метр, на передовые позиции германской армии обрушились войска стратегического резерва. 88 советских дивизий начали оказывать давление на 67 немецких дивизий на довольно широком фронте — от Калинина на севере до Ельца на юге. Специальная директива предупреждала от фронтальных атак — «негативные оперативные меры будут играть на руку врагу»; следовало обходить врага, заходить в тыл, проникать сквозь оборонительные рубежи противника.
Эффект внезапности сработал в полной мере. Первым результатом был обрыв связей между Гепнером, Клюге и Гудерианом. Вторым — оставление танкистами на флангах Клюге своих танков (речь идет о
Сказалась
