дипломатической почтой.
Довольно странную, по сей день окончательно не выясненную роль играет в мрачной истории германского фашизма глава военной разведки (Абвера) адмирал В. Канарис. Через Швейцарию он информировал англичан о том, что Гитлер зимой 1940–1941 годов переориентировался в сторону России. Весной он сообщил, что Балканы будут одним из трамплинов для нападения Германии на СССР. Англичане постарались уведомить об этом Москву.
Находясь, по существу, один на один с Германией на континенте, СССР предпринял собственные усилия выяснить намерения грозного потенциального противника. Сделать это было совсем не просто. Сказалось то обстоятельство, что советская разведывательная сеть понесла большие утраты во время «чисток» 30-х годов. Сменилось руководство в центре, произошли перемены за рубежом. Но несколько источников сохранилось, и они давали исключительную по важности информацию.
До сих пор не раскрытые источники передали в декабре 1940 года и в Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ), и в Главное разведывательное управление армии (ГРУ) важнейшие сведения о переориентации Германии с Британии на Советский Союз. В НКГБ, как сейчас признается, в феврале 1941 года была передана информация об отсрочке вторжения на Британские острова «до окончания войны против СССР». Военная разведка в то же время получила важные данные о планировании создания на фронте против СССР трех группировок (назывались, хотя и в неправильном порядке, имена их командиров). Написание Ленинграда как Петрограда говорило в данном случае об иностранном источнике (или кругах эмиграции).
ГРУ получило доступ к материалам германского посольства в Японии. Р.Зорге, являясь доверенным лицом германского посла в Токио, имел всю возможную информацию от прибывающих в столицу Японии высокопоставленных германских специалистов. Первый микрофильм, содержавший переписку посла Отта с Риббентропом, прибыл в Москву в начале марта 1941 года. Вторая констатация готовности немцев к войне пришла в конце апреля, третье и четвертое послания — в мае. Последнее, датированное 15 июня, называло точную дату — 22 июня. Отметим донесение от 20 мая: «Нападение начнется 20 июня; возможна задержка на два или три дня, но приготовления завершены. 170–190 дивизий сосредоточены на восточной границе. Не будет ни ультиматума, ни объявления о начале военных действий. Красная Армия потерпит поражение, и советский режим развалится в течение двух месяцев».
Слухи о грядущем конфликте заполнили Москву. Шуленбург жалуется 2 мая: «Попытки противопоставить этим слухам в Москве поневоле остаются неэффективными, поскольку такие слухи проистекают из Германии и каждый путешественник, прибывающий в Москву или проезжающий через Москву, не только привозит с собой эти слухи, но может даже подтвердить их, приводя факты».
Берлин приказал Шуленбургу продолжать опровергать слухи, а также утверждать, что не только не существует концентрации германских войск на границе, но, напротив, в самое последнее время значительные немецкие силы — восемь дивизий — были передислоцированы с Востока на Запад.
Особым источником информации о плане «Барбаросса» стал американский дипломат С.Вудс; он имел тесные связи с дипломатами и бизнесменами, считавшими политику Гитлера губительной. Встречаясь в темноте кинотеатров со своими немецкими друзьями, Вудс раньше многих узнал о военных совещаниях, на которых Гитлер обсуждал свои восточные планы. Экономисты уже знали, что вторжение в Англию отложено, что подбирается администрация для восточных земель и печатаются рубли. Собранная Вудсом информация 21 февраля 1941 года поступила к государственному секретарю К.Хэллу и произвела такую сенсацию, что ФБР поручили проверить аутентичность документов, а дипломатической службе — лояльность Вудса. Американцы не нашли никого другого, как жившего в США бывшего германского канцлера Брюнинга, и тот убедил своих американских друзей в аутентичности информации Вудса.
Эксперты ФБР вынесли решение: документ подлинный. На запрос об источниках Вудс назвал крупные фигуры в германском генеральном штабе и в различных министерствах. Впоследствии выяснилось, что у Вудса был немецкий друг, стоявший на антинацистских позициях, который свел его с единомышленниками. Он информировал Вудса уже в августе 1940 года о том, что в Германии начинаются приготовления к походу на Восток. Источник имел возможность получать сведения о тех закрытых военных конференциях, на которых обсуждался план «Отто Фриц Барбаросса». Избегая слежки, Вудс встречал его в различных уголках Берлина. На передаваемых записках трудно различимым почерком фиксировались сведения о самых больших секретах нацистской Германии. Не только Вудс видел впереди грандиозные события. Самый блестящий дипломат американского посольства в Берлине Джордж Кеннан уже в декабре 1940 года понимал смысл происходящего.
Американцы устроили проверку степени осведомленности лиц, указанных Вудсом и убедились в их компетентности. Только тогда Хэлл принес полученные от Вудса материалы президенту Рузвельту. Тут же было решено эту информацию исключительной важности передать в Москву. Отношения с СССР были у американского правительства в это время далекими от сердечности, но Рузвельт и Хэлл посчитали необходимым предупредить советское правительство. Посол Стейнгард воспротивился — Сталин и его окружение воспримут представленные сведения как провокацию, предпринятую по просьбе англичан. Тогда заместитель госсекретаря С.Уэллес встретился 20 марта 1941 года с послом СССР К.Уманским. По описанию Уэллеса, получив данные, «мистер Уманский побелел. После секундного молчания он просто сказал: «Я полностью осознаю важность материала, который вы мне дали. Мое правительство будет благодарно за ваше доверие, и я информирую его тотчас же после нашей беседы». Посол пообещал передать сказанное в Москву немедленно. Через двадцать дней Уманский запросил Уэллеса, нет ли у него дополнительных деталей, подтверждающее прежнее сообщение. Американцы полагали, что Сталин сделал необходимый вывод. Лучшее доказательство этому они видели в подписании советско-японского договора: СССР решил обезопасить себя на Востоке, чтобы сконцентрироваться на Западе.
Но Москва отнюдь не выразила благодарности. Сталин в это время изгнал посольства стран — жертв Германии из Москвы, и отношения с Америкой становились все более натянутыми, что уменьшало, в частности, возможности экономического сотрудничества США с СССР. Однако Хэлл не поддался эмоциям. В начале июня он через посла Стейнгарда передал Молотову сведения, полученные от дипломатических представителей США в Швеции и Румынии. Они подтверждали сообщенное ранее Уэллесом.
Со своей стороны англичане продолжили процесс предупреждения Кремля. Посол Криппс посетил Турцию и, возвратившись, уведомил своих советских собеседников, что Германия (февраль 1941 года) готовится к выступлению на Балканах, а затем повернет в сторону СССР. Чтобы придать еще больший вес своей информации, он 28 февраля обращается к представителям английской и американской прессы: «Я убежден, что Гитлер нападет на эту страну в конце июня. Гитлер не осмелится ждать, потому что он знает, что советский прогресс в промышленности и оборонительные мероприятия разворачиваются слишком быстрыми темпами. Вы думаете, что он нанесет удар по Англии, но его целью является Россия и, скажу вам доверительно, генерал Дилл (начальник английского генерального штаба. —
Английская разведка приложила значительные усилия, чтобы определить направленность планов Германии. В результате английское руководство получило потрясающую информацию: Гитлер отложил вторжение на Британские острова и начал подготовку к действиям в совсем другом направлении. Черчилль стал приходить к мысли, что Гитлер решился на гигантскую авантюру на Востоке в конце марта 1941 года. Но прошло еще немало времени, прежде чем его догадки переросли в уверенность. Теперь Черчилль мог поверить в то, что судьба оказалась милосердной к англичанам — их противник повернул на Восток. Доказательством тому служили не только данные разведки, но и общая оценка деятельности германской дипломатии.
Черчилль придал большое значение перемещению германских войск и появлению строительных организаций на железнодорожных путях в районе от Бухареста до Кракова. Он в полной мере оценил тот факт, что танковые дивизии, которые нанесли удар по Югославии, были возвращены в Румынию. Перемещение примерно 60 составов не могло быть проведено без того, чтобы не попасть в поле зрения британской разведки. Черчилль вспоминал, что «эти события осветили восточную сцену как молния. Неожиданное перемещение к Кракову гигантского числа вооруженных сил, необходимых на Балканах, могло означать только лишь намерение вторгнуться в Россию в мае».
Скептичных англичан окончательно убедило перемещение штаб-квартиры фельдмаршала Листа из Афин в Люблин, создание штаб-квартиры 11-й германской армии в Бухаресте и основание затем в Румынии
