Отдаст сама, злорадствовали третьи. Что ей книжный!.. Она и увеселениями отлично будет заведовать!

Готовились к самому худшему, пугали друг друга в курилке на лестнице, приходили на работу с трагическими лицами.

Марина Николаевна собирала совещания, проводила летучки, хвалила, распекала и толковала про какой-то зарубежный опыт, про «свободную выкладку», как будто книги можно продавать, как консервы «Частик мелкий» в универсаме, смехота!.. В общем, вела себя так, как будто ничего не происходит.

Внушительная бумага, полежав у нее на столе какое-то время, исчезла, а страхи постепенно забылись.

А еще она умудрялась где-то доставать книги, да такие, которые шли нарасхват – американские любовные романы в тонких переплетах, переводные детективы, боевики и триллеры. И она все поменяла местами: книги, которые всегда продавались плохо, вроде биографии Мао Цзэдуна на румынском языке, оказались дальше всех от входа, а на самые бойкие прилавки она выкладывала самые ходовые.

Старые товароведы какое-то время возмущались качеством и подборкой этих ходовых книг, даже собрание провели на тему «Воспитательная работа с покупателями», а потом притихли, потому что время для воспитания было выбрано явно неудачное – в стране царил разброд и шатания. Одно государство пропало, погибло, а другое еще только нарождается, вылупляется из яйца, и непонятно, кто вылупится, белый лебедь свободы или чешуйчатая рептилия капитализма, наживы и стяжательства! Повсеместно месяцами не платили зарплату, скудные денежки еще и обесценивались с каждым днем, а в бухгалтерии книжного магазина «Москва» неспешно сводили дебет с кредитом, и зарплату выдавали регулярно, а на прошлый Новый год еще и премию накинули, вот дела!

В бухгалтерии заправляла теперь Таня Палей, молодая, решительная, только что окончившая полиграфический институт. Когда в далеком девяносто первом уволилась могущественная Ирина Федоровна и увела за собой весь бухгалтерский штат, а директриса поставила главбухом эту самую вчерашнюю студентку, казалось, что все кончено. Развала не избежать.

Но и тут обошлось.

Таня поначалу проливала горькие слезы и просиживала над ведомостями ночи напролет, и директриса рядом сидела, а потом – ничего, разобрались, и дело пошло. Из «Москниги» пришла толстая и одышливая Тамара Федоровна, которую то и дело мучила гипертония, зато она «знала специфику». Уселась в бухгалтерии на самое лучшее место, прогнав оттуда Ирочку Фомину, а когда Ирочка стала верещать, объявила, что лучшие нары всегда у пахана, а она, Тамара Федоровна, и есть пахан!.. Бороться с Таней Палей за первенство она не стала – «годы не те, вот десять лет назад я бы тебя живьем съела!» – и в войне алой и белой розы была наконец поставлена точка.

Бухгалтерия – часть структуры магазина, и только слаженная работа на общее благо может привести всех к победе.

А еще оказалось, что к директору можно обратиться за помощью, и она поможет! Позвонит врачу, если заболела мама, выпишет неожиданную премию, если ребенок идет в первый класс, пошлет Василия Самсоновича на магазинном грузовичке, если с дачи никак картошку не вывезти!

Правда, слезливых историй о том, что муж-негодяй бросил одну с ребенком, она не любила. Всегда говорила, «раз этот бросил, значит, будет следующий»! И еще так: «Ну, дорогая, нового мужа мне для тебя взять негде, а своего не отдам!»

И как-то так получилось, что магазином и своей работой потихоньку все начали гордиться и дорожить. Заслуженные кадры – по старой памяти. Молодые – с новой силой.

Самое время теперь и президенту показать, что книжный магазин «Москва» не только не загнулся – накося, выкуси! – а ничего себе, живет, вполне солидно, как и положено книжному на главной улице столицы.

Часов в пять – в который раз за день? – прибыл полковник Гаврилко, а с ним уже какие-то другие люди, и попросил Марину Николаевну проводить их на крышу.

– А я не знаю, есть у нас с чердака ход на крышу!

– Есть, есть, – успокоил полковник. – Вы мне ключики от чердака дайте, а ваш заместитель нас проводит.

Высокая духовная связь полковника и ее собственного заместителя Марину смешила, тем не менее она сделала очень серьезную мину и ключи от чердака отдала непосредственно в руки Сергея Ивановича для передачи полковнику, и таким образом заместитель окончательно возвысился в собственных глазах!..

Как раз когда вновь прибывшие полезли на крышу, позвонили из Кремля и озабоченно сказали, что президент не приедет – предыдущая встреча все еще продолжается, а его уже ждут в другом месте.

Марина положила трубку, пожала плечами и пробормотала:

– Можно подумать, что я настаиваю!

Еще через час опять позвонили и сказали, что президент уже выехал и будет через пять минут.

Встречайте.

Марина вдохнула, выдохнула, покосилась на селектор, нажала желтую клавишу, сквозь марсианский треск и потусторонние шумы объявила готовность номер один.

Потом причесалась перед зеркалом, висевшим на внутренней стороне директорской двери, зачем-то собрала волосы в хвост и тут же зачем-то распустила, одернула безупречный льняной пиджачок и отправилась… встречать.

На улице приятно, по-летнему вечерело, и было тепло, а у нее почему-то весь день мерзли руки. Люди, показавшиеся Марине очень веселыми и ничем не озабоченными, двигались вниз, к Кремлю, и вверх, к Пушкинской площади, и все было как всегда, и она мимолетно подумала, как хорошо, должно быть, живется всем этим парочкам, бабушкам, детям, студентам, приезжим и влюбленным – им не надо сейчас встречать президента!..

– Кать, – сказала она негромко одной из сотрудниц, вышедшей следом за ней, и взглянула налево, туда, откуда должен был прибыть кортеж, – у тебя есть сигарета?..

– Сигарета? – удивилась Катя, как будто в первый раз в жизни услышала это слово. – Есть. Только пачка у меня на столе.

Марина посмотрела на нее, и они улыбнулись друг другу. В дверях стояли плечистые парни в черных костюмах, мешая покупателям, и Марина испытала секундное неудовольствие от того, что они мешают, и отвернулась.

Тут по всей улице Тверской как будто прошла короткая судорога – переключились светофоры, движение замерло и невесть откуда взявшиеся люди в форме – очень много! – вышли на разделительную полосу и стали махать жезлами.

Должно быть, так положено делать, когда едет президент, подумала Марина отстраненно.

Вдалеке завыла сирена, и сердитый искаженный голос что-то приказал в мегафон.

Потом все смолкло, и люди на разделительной замерли, и толпа на тротуарах приостановилась, любопытствуя.

По всей длине улицы, от Кремля и вверх, до «Известий», не было видно ни одной машины, и в этой пустоте и неподвижности было что-то неправдоподобное, как в фантастическом фильме.

– Господи помилуй, – пробормотала рядом Катя, – никак и вправду едет!..

Марина дернула плечом.

Снова взревели сирены, только уже гораздо ближе, и опять все смолкло.

Теперь по всей улице Тверской люди останавливались и смотрели вниз, на Кремль.

Через две секунды из-за серого бока отеля «Националь» вылетели машины, как показалось Марине, очень много и все одинаковые. Сине-белые всполохи мигалок и прерывистый вой сирен затопили улицу до краев и казалось, что этот нереальный мигающий, тревожный свет и лающий звук вытесняют вечернее солнце, привычные уличные шумы, как будто ластиком стирают!..

Черная лавина машин обрушилась на улицу, растеклась, сметая все живое, разогналась, притормозила и остановилась перед входом в книжный магазин «Москва».

Черные пиджаки, от которых Марина давеча отвернулась, вывалились из-за ее плеча и выстроились в два ряда, оттесняя народ от входа и надвое рассекая толпу, которая моментально стала растекаться, как вода в перекрытом устье ручья.