нее. – Я уже говорила, Игорь Вахтангович, что это не провал, а какое-то роковое стечение обстоятельств.

– Я не верю в роковые стечения обстоятельств, – холодно парировал Абдрашидзе. – Я верю в профессионализм и в успех, при наличии такового. Мы растеряли все преимущество. Нас все время опережают на последнем шаге.

– Но мы же…

Абдрашидзе перебил собравшуюся возражать Катерину:

– Я слышал вашу точку зрения. Вы считаете, что дело в шпионаже. Не могу сказать, что я вам верю, но мы обязательно проверим все каналы, по которым может утекать информация. В том числе и вашу службу.

– Да ради бога, – пробормотала уязвленная Катерина. – Мы своих не продаем. Мы стоим на конфиденциальности и умении соблюсти интересы клиентов…

– Ладно, Кать, – морщась, вступил Приходченко. – Мы все хорошо осведомлены о твоем патриотизме. Лишний раз нам его доказывать не надо. Давай ты уже изложишь Игорю свое предложение, а он передаст его боссу.

– Мы написали, чтобы лишний раз воздух не сотрясать и время зря не тратить, – подал голос Слава Панин. – Вот папка.

Приходченко переглянулся с Абдрашидзе и поднялся с кресла. Сегодня любимые сотрудники раздражали его так, что ему приходилось стискивать зубы, чтобы не начать метать в них предметы.

– Что за номера? – спросил он, тяжело глядя на Катерину. – У тебя что, от мании величия крыша съехала совсем? Мы теперь будем общаться письменно, как в кино про шпионов? Или я чего-то не понимаю? Ты подозреваешь в государственной измене кого-то из нас?

– Олег, я никого не подозреваю, – побледнев, ответила Катерина и тоже поднялась, комкая в руках рисунок с лошадью. – Я хочу принять минимальные меры предосторожности. Я хочу максимально ограничить доступ к информации. Я хочу, чтобы каждый знал только тот кусок, который необходимо знать, чтобы работать, и все. Не больше и не меньше. Пойми ты, что так дальше продолжаться не может!

Приходченко тяжело задышал, и Абдрашидзе окликнул его предостерегающе:

– Олег!

– Кать, ты и вправду сдурела, – заявил Скворцов. – Ты себе-то доверяешь?

– Я не могу больше так работать, – вдруг заорала Катерина и хлопнула ладонью по столу. Слава Панин быстро налил ей воды из графина. – Я не могу думать, зная, что все становится непостижимым образом известно той стороне! Это просто мистика какая-то. И не нужно делать вид, что все здесь присутствующие кротки и наивны, как агнцы божьи. Подозревать противно, я понимаю. Поэтому все оставляют это приятное занятие мне. Никто не высказывается, все помалкивают, и каждый думает про другого. Давайте правда общаться в письменном виде. Каждый пишет записки и получает на них ответы, как в кино про шпионов. Другие предложения есть?

Прокричавшись, она села на место и попила воды из стакана.

Все молчали, стараясь не смотреть друг на друга.

– Мне знакомый парень из «Вестей» сказал, что Гриня готовит широкомасштабное наступление, – сказал Терентьев и снял свои двухсотдолларовые очки. – Надо адекватные меры принимать, как говорит наш друг премьер-министр.

– Мы знаем, – огрызнулся Приходченко. – Только мы теперь не можем рассказать друг другу, что это будут за меры. Солнцева не разрешает.

– Я все всем разрешаю, Олег, – заявила Катерина. Она вдруг очень устала. – Хотите, продолжайте развлекать «тот берег» рассказами о том, что мы будем делать в ближайшем будущем. А я пойду поработаю.

Она поднялась, одним движением засунула в портфель все свои бумаги и пошла к выходу из кабинета.

– Вернись, Катерина, – велел Приходченко.

– И не подумаю даже. – Она взялась за ручку двери и остановилась, оглядев все высокое собрание. – Не надо утешать себя тем, что у меня «бабские штучки». Как говорит наш любимый шеф Михайло Иванович, лучше переспать, чем недоесть. В том смысле, что пусть у меня будет трижды паранойя, дарить Грине Островому свои собственные идеи я не собираюсь. Лучше я перестрахуюсь, чем недосмотрю. Так что читайте и присылайте отзывы в письменном виде!

Дверь за ней резко закрылась. Оставшиеся мужчины переглянулись.

– Мне не хотелось бы, чтобы девушка оказалась права, – сказал наконец Игорь Абдрашидзе с сильным грузинским акцентом. – Совсем не хотелось бы…