– Садитесь, – пригласил Белоключевский и открыл заднюю дверь.

– Нет, я не могу, – вмиг становясь озабоченной, отказалась Дунька, – у меня здесь машина, и мне надо вернуться на работу. У меня новый шеф.

– Садитесь, – повторил Белоключевский с нажимом. – Нам все равно надо поговорить. Вы что, не можете оставить здесь вашу машину?

– Здесь? – неуверенно переспросила Дунька. – Как здесь?

– Вот прямо здесь, – ответил Белоключевский и обвел рукой стояночку. – Непосредственно в этом самом месте. На глазах у охраны вашей драгоценной тетушки.

– Она мне не тетушка, а свекровь.

Лиза уже пролезла в остывшее сумрачное от тонированных стекол нутро, и следом послушно полезла Дунька, продолжая рассуждать о том, почему она никак не может с ними ехать и почему машину оставить тоже никак нельзя.

Белоключевский сел за руль и завел мотор.

– Сейчас станет тепло, – пообещал он, поправил решетку отопителя и посмотрел на девиц в зеркало заднего вида.

– Ну что?

– Что? – переспросила Лиза.

– Я слушаю.

– Что ты слушаешь?!

– Я слушаю, что мне расскажет твоя сестра.

– Я?! – поразилась Дунька. – Я должна вам рассказывать?!

– Должны, – подтвердил Белоключевский с сочувствием, – и именно мне. Похоже, я единственный из всех присутствующих пока нахожусь в здравом уме.

Дунька раздула ноздри.

– Да кто вы такой, вашу мать?! Я вообще не желаю с вами разговаривать! Это вы мне должны сказать, во что вы втянули мою сестру, черт побери!

Белоключевский тронул машину и снова посмотрел в зеркало. Глаза у него смеялись.

– Надо бы чаще друг другу, – продекламировал он, – истину ту повторять: девицам вашего круга стыдно приличий не знать.

Дунька стала хватать ртом воздух, а Лиза засмеялась.

– Не материтесь, – попросил Белоключевский. – Вам не идет. Вы же хотите, чтобы мы во всем разобрались. Так что говорите толком. Все по порядку.

– Что я должна говорить вам толком и по порядку?!

Тяжелая машина медленно ползла со стоянки. Бросив взгляд в сторону галереи, Лиза вдруг увидела расплывчатый силуэт. Почти прижавшийся к стеклу. Человек, распластавшись по тонированной гладкости, не отрываясь следил за их машиной.

– Димка! Посмотри!

– Что?

Белоключевский повернул голову, и Дунька полезла смотреть, насела на Лизу и засопела ей в ухо. Лиза оттолкнула Дунькину физиономию, но она опять придвинулась.

– Кто это?

– Федор Петрович, кто же еще! – пробормотал Белоключевский.

– Дима, почему он на нас смотрит?

– Похоже, мы чем-то сильно его напугали.

– Чем мы могли его напугать?!

– Я не знаю. Простите, – опять взгляд в зеркало заднего вида, темные веселые глаза. Что он веселится-то?! – Как мне вас называть? Дуня? Евдокия?

– Называйте как хотите, какая уж теперь разница! Только не Евой!

– Евой?!

– Это ее так муж называет. Фионин сыночек.

– Ева?!

– Заткнитесь! – приказала Дунька сквозь зубы.

– Нет, но Ева – это чудесно. Волшебно просто.

– Тогда я буду называть вас Мотя.

– Как?! – перепугался Белоключевский.

Они обе так ему нравились, что хотелось во все горло смеяться, рассказывать глупые анекдоты, играть «в гляделки» – в общем производить впечатление.