во все уголки ее тела.

Здравый смысл требовал сию же секунду положить конец этой опасной игре, но что означает призыв здравого смысла, когда тело заливает раскаленная лава желания?! Впервые испытываемая страсть сделала Эллис пленницей собственных ощущений, парализовала ее волю. И она сдалась, изнывая от вожделения.

— Красивые, — хрипло выдохнул Нейл. — Почему ты убираешь их назад, когда они такие красивые? — Он взбил завитки, обрамлявшие лицо Эллис, глядя, как льнет к его пальцам золотой огонь мягких волос.

Эллис хотела сказать, что всю жизнь пыталась заставить свои волосы вести себя, как подобает волосам, а не дикой неуправляемой массе, но не сумела вымолвить ни слова. Ласки Нейла и настойчивый взгляд серо-зеленых глаз лишили ее дара речи. Единственным звуком, который она хотела и могла бы издать сейчас, был стон наслаждения. Эллис потребовались все силы, чтобы подавить его.

Но вот Нейл наклонил к себе ее испуганное лицо и закрыл ее губы нежным влажным поцелуем.

— Позволь мне, Эл, — прерывисто шептал он. — Пусти меня… Господи, мне так нужно…

Он не договорил, потому что губы Эллис податливо приоткрылись, чтобы принять его, как если бы его воля стала ее желанием.

Каким-то потаенным уголком своего сердца Эллис знала, что Нейл всего-навсего хочет изгнать своих бесов, что он просто вытесняет боль удовольствием. Но даже это не могло вернуть ей здравый смысл. Она стремилась отдать Нейлу то, что он искал. Ее щедрое сердце торопилось подарить этому измученному мужчине передышку среди страданий, а долго подавляемая женственность позволила предположить, что это будет столь же отдача, сколь и приобретение.

Она хотела познать мужское желание, ей необходимо было почувствовать себя желанной, ей нужно было, чтобы острая боль Нейла сменилась столь же сильной страстью. Ведь тогда оба они смогут получить желаемое. И в этом нет ничего плохого…

А поцелуй Нейла становился все глубже и глубже, язык его страстно скользил по ее языку, как будто — только как будто — он знал, что все будет совсем хорошо, стоит только двигаться еще быстрее, еще глубже, еще ритмичнее.

Даже в самых смелых мечтах Эллис не могла бы представить, что поцелуй может быть таким страстным, таким жаждущим, таким возбуждающим, она ни за что бы не поверила, что страсть, близкая к ярости, может быть так прекрасна. С глубоким стоном она еще шире приоткрыла губы, возвращая Нейлу его поцелуй. В своей невинности она даже не догадывалась, что означает ее ответ. Она хотела только заставить Нейла почувствовать то, что чувствует сама.

И ей это удалось. Нейл Морфи слишком долго не испытывал ничего, кроме боли, физической и душевной, и теперь его буквально оглушил неожиданный взрыв своих чувств. Он забыл обо всем, желая только одного — немедленного удовлетворения своих желаний.

Правда, внутренний голос еще сделал попытку одернуть его, напоминая о долге джентльмена, о том, что Эллис совсем неопытна, и о своем обещании не терять контроля над событиями. Но он только досадливо отмахнулся. Он больше не был джентльменом. Он был волком трущоб, а не белым рыцарем, чтобы охранять эту леди от себя самого. Стон, с которым Эллис прильнула к нему, положил конец внутренней борьбе. Эта женщина тоже хочет его. И этого достаточно.

— Боже, Эл, — задыхаясь, прошептал он, прервав поцелуй, но держа ее лицо совсем близко, так что можно было покусывать и облизывать ее губы… Они были распухшими, влажными и сладкими… очень сладкими.

И вся она должна быть такой, пронеслось в голове Нейла. Свежей, чистой, сладкой…

Он целовал ее, а руки Эллис скользили по его груди, лаская ее до тех пор, пока Нейл не почувствовал, что сейчас сойдет с ума от жажды других, более глубоких и сильных ощущений. Не спеши, приказал он себе. Не торопись. Меньше всего на свете он хотел бы сейчас спугнуть Эллис.

Но вот, когда язык его вновь проник в глубину ее рта и Нейл почувствовал, как ногти Эллис вонзились в его кожу, только тогда у него вырвались слова. Приказание. Просьба…

— Распахни мне рубашку, Эл.

Она приподняла голову, и Нейл встретился с невидящим взглядом ошеломленных дымчато-зеленых глаз.

— Твою рубашку? — хрипло переспросила она. При одной мысли об этом внутри у нее все сжалось от томительного предвкушения.

— Я хочу почувствовать прикосновение твоих рук.

Она судорожно вздохнула и опустила глаза на его грудь.

— О да… — выдохнула Эллис и, не колеблясь более ни секунды, принялась расстегивать пуговицы. Ее нетерпение передалось и Нейлу, затронув что-то в самой глубине его существа.

Когда наконец ее ладони прикоснулись к его обнаженной груди, Нейл застонал от наслаждения. Он давно позабыл, как это сладко, когда тебя касается женская рука, как сладко чувствовать прикосновение к коже.

— А теперь свою блузку, Эл. Расстегни ее.

Услышав этот хриплый резкий приказ, Эллис почувствовала, как возбуждение сотрясло все ее тело, ноги оцепенели. Но тут же внезапный порыв стыдливости буквально парализовал ее.

— Эл? — Нейл поднял глаза, но то, что он увидел, немедленно охладило его пыл.

Неприступная мисс Эллис, спускающая шкуру с любого мужчины, осмелившегося отнестись к ней как к женщине, сейчас дрожала и заливалась краской смущения. Неужели она действительно девственница? А он… он обращается с ней, как… о, черт возьми!

Он неожиданно перевернулся, и Эллис удивленно охнула, увидев, как переменилось его настроение. Теперь она лежала спиной на ковре и смотрела снизу вверх на Нейла, который, опираясь на локти, удерживал ее в таком положении тяжестью своих сильных бедер.

Заглянув в смущенное и растерянное лицо Эллис, он почувствовал себя последним подонком. Нежно коснувшись ее щеки, он убрал с нее непокорный завиток рыжей гривы.

— Прости меня, Эл, — тихо шепнул Нейл.

— 3-за что?

Что за глупый вопрос, подумал он. Изумление уничтожило последние остатки желания.

— Прости, что смутил тебя, — ответил он. — Прости, что напугал тебя.

Но, черт меня возьми, я не прошу прощения за то, что коснулся тебя, за то, что узнал, какую страсть ты скрываешь в своей душе, с ожесточением думал Нейл. Похоже, его несчастья лишь усугубились с тех пор, как он поселился под этой крышей, но он не сожалел об этом. Он не мог сожалеть о том, что вновь обрел способность чувствовать. Не мог, по крайней мере сейчас. Позже, немного позже, он, возможно, будет чертовски жалеть обо всем этом…

Эллис покраснела еще сильнее и опустила глаза, стараясь не смотреть на обнаженную грудь Нейла. Мягкие темные завитки покрывали эту грудь, и теперь Эллис знала, какие они на ощупь. И хотела снова коснуться их…

— Я… я вовсе не испугалась, — призналась она, когда природная честность взяла верх над стыдливостью. Она не могла и подумать, что ее правдивость произведет такое электризующее воздействие на мужчину, возвышавшегося над нею. — Мне нравится трогать тебя.

— Ты похожа на испуганного кролика, — мягко сказал Нейл.

Ради того, чтобы воздать должное этой женщине, он на время подавил вновь вспыхнувшее желание. Уличный волк или нет, он всегда ненавидел подонков, издевающихся над женщинами. Он испытывал отвращение к самому себе за то, что, пусть лишь на мгновение, позволил себе воспользоваться наивностью Эллис.

— Я… я никогда. — Она мучительно побагровела и отвернулась.

Теперь уже Нейл не сомневался, он знал наверняка, что до него у Эллис никогда не было мужчины. Нежность переполнила его сердце.

— Я знаю, — просто сказал он. Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, терпеливо дожидаясь, когда она откроет глаза. — Именно поэтому я извинился перед тобой. Я не подумал о тебе. Я хотел почувствовать прикосновение твоих рук, хотел дотронуться до тебя. Но я слишком торопился, я просил