«Был ли в комнате любой признак какого-нибудь духа?» — «Нет».
«Было ли там что-нибудь, чего не имелось до того, как вы закрыли глаза, — скажем, предмет одежды?» — «Полагаю, нет».
«Что происходило затем?» — «Я попыталась надеть платье, а через минуту пришла моя горничная Люпин. Увидев меня, она заплакала, отчего я тоже снова расплакалась. Мисс Дауэс сказала, чтобы мы замолчали и лучше бы помогли ей с миссис Бринк».
«Миссис Бринк упала на пол?» — «Да, и мисс Дауэс со служанкой пытались ее поднять».
«Вы помогли, как вас просили?» — «Нет, сэр, Люпин мне не позволила. Она отвела меня в гостиную и пошла за стаканом воды для меня. Потом я ничего не помню до появления мамы».
«Вы помните, как разговаривали с матерью, когда она приехала?» — «Нет, сэр».
«Не помните никаких грубостей в ее адрес? И мисс Дауэс не подбивала вас на дерзости?» — «Нет, сэр».
«Вы видели ее, перед тем как уехать?» — «Я видела, как она говорила с мамой».
«Какой она вам тогда показалась?» — «Она плакала».
Для выступлений других свидетелей — слуг, полицейского, которого вызвала миссис Сильвестр, врача миссис Бринк — газете не хватает места, и она сразу помещает допрос Селины. Прежде чем прочесть ее показания, я чуть помешкала, вообразив, как Дауэс ведут по мрачному залу суда: она бледна, ее красивые волосы кажутся яркими на фоне черных одежд судейских. Как сообщает «Спирит», «держится она храбро». В зале полно публики, голос Селины тих и временами дрожит.
Сначала вопросы задает ее защитник Седрик Уильямс, а затем обвинитель мистер Локк — мистер Хэлфорд Локк, тот, что однажды у нас обедал и кого мой брат характеризует прекрасным человеком.
Он спрашивает:
«Мисс Дауэс, вы проживали в собственном доме миссис Бринк чуть менее года. Так ли это?» — «Да».
«На каких условиях?» — «На правах гостьи».
«Вы не платили за проживание?» — «Нет».
«Где вы проживали до того, как обрели пристанище в доме миссис Бринк?» — «Я жила в гостинице на Лэмз-Кондит-стрит в Холборне».
«Как долго вы собирались гостить у миссис Бринк?» — «Об этом я не думала.
«Вы совсем не задумывались о собственном будущем?» — «Я знала, что духи меня направят».
«Понятно. Это под их руководством вы попали к миссис Бринк?» — «Да. Миссис Бринк навестила меня в упомянутой гостинице, после чего попросила заниматься ею в ее доме».
«Вы проводили с ней частные спиритические сеансы?» — «Да».
«Одновременно с этим вы устраивали в ее доме платные сеансы для других клиентов?» — «Вначале нет. Но потом духи сообщили мне, что я должна этим заняться. Однако я никогда не принуждала своих пациентов к оплате своих услуг».
«Но сеансы все же проводили; вероятно, по их завершении визитеры обычно делали вам денежные подношения?» — «Да, если им было угодно».
«Какого рода услуги вы предоставляли?» — «Я советовалась с духами по вопросам, интересующим моих пациентов».
«Как вы это делали? Вводили себя в транс?» — «Как правило».
«И что происходило потом?» — «Я могла лишь надеяться, что мне об этом расскажут. Но обычно через меня говорил дух».
«И часто он появлялся?» — «Часто».
«Верно ли, что большинство ваших клиентов — прошу прощенья, ваших «пациентов» — составляли дамы и девицы?» — «Мужчины посещали меня наравне с дамами».
«Вы принимали мужчин наедине?» — «Нет, никогда. Я принимала их лишь как участников темного круга и только в присутствии других дам».
«Однако для частных консультаций с духами и спиритического обучения вы принимали женщин индивидуально?» — «Да».
«Могу ли я сказать, что в результате этих частных сеансов вы обрели существенное влияние на своих пациенток?» — «Что ж, ради этого они ко мне и приходили».
«А скажите, мисс Дауэс, какова природа этого влияния?» — «Что вы имеете в виду?»
«На ваш взгляд, оно благотворно или тлетворно?» — «Благотворно и весьма духовно».
«И некоторые дамы находили это влияние целебным, смягчающим определенные недомогания и хвори. Фактически мисс Сильвестр одна из них». — «Да. Многие дамы приходили ко мне с подобными симптомами».
«Как то?..» — «Слабость, нервозность, ломота».
«И каким же было ваше... лечение?
«И вы предлагали эту особую услугу?» — «Да».
«А в чем она заключалась? Растирание? Массирование?» — «Это требовало определенного мануального воздействия».
«Растирание и массирование?» — «Да».
«Для чего вашим гостьям приходилось удалить некоторые детали одежды?» — «Иногда. Дамские платья порой очень громоздки. Думаю, любой врач попросит пациента сделать то же самое».
«Однако он, надеюсь, не станет раздеваться сам».
«Рад слышать. Позвольте спросить, мисс Дауэс: многие ли из ваших пациенток — я говорю о тех, кто приходил к вам на спиритический массаж, — были состоятельными дамами?» — «Некоторые — да».
«Я бы сказал, все, разве не так? Ведь вы не стали бы вводить в дом миссис Бринк такую женщину, кого нельзя назвать дамой?» — «Нет, подобного я бы не сделала».
«И вы, разумеется, знали, что Маделина Сильвестр весьма состоятельная девица. Именно по этой причине вы пытались сделать ее своей особой подругой, не так ли?» — «Вовсе нет. Я просто ей сочувствовала и надеялась помочь в совершенствовании».
«Вероятно, вы усовершенствовали многих дам?» — «Да».
«Вы назовете их имена?» —
«Полагаю, вы правы, мисс Дауэс. Дело весьма частное. Даже настолько частное, что мой друг мистер Уильямс не смог отыскать ни одной дамы, которая согласилась бы предстать перед судом, дабы засвидетельствовать эффективность ваших усердий. Вам это не кажется странным?»
«Скажите, мисс Дауэс, насколько велик сайденхемский дом миссис Бринк? Как много в нем комнат?» — «Наверное, девять-десять».
«Думаю, их тринадцать. Сколько помещений имелось в вашем распоряжении в холборнской гостинице?» — «Одна комната, сэр».
«А какова природа ваших отношений с миссис Бринк?» — «То есть?»
«Профессиональный интерес? Симпатия?» — «Симпатия. Миссис Бринк была бездетной вдовой. Я сирота. Между нами возникла симпатия».
«Наверное, вы были ей вроде дочери?» — «Возможно».
«Вы знали, что у нее слабое сердце?» — «Нет».
«Она никогда вам об этом не говорила?» — «Нет».
«И никогда не обсуждала с вами планов по распоряжению имуществом после ее смерти?» — «Нет, никогда».
«Наверное, вы много времени проводили с ней наедине?» — «Какое-то время».
«Горничная Дженифер Уилсон показала, что у вас вошло в обычай каждый вечер по часу и больше
