— Ваша светлость, я хочу развода!

— Что?! — только и вымолвил он.

Она решительно вскинула голову и повторила:

— Вы меня слышали. Я больше не хочу быть вашей женой.

Ярость вспыхнула в нем словно пламя на сухих щепках. Мышцы на его лице так напряглись, что, казалось, должны были бы лопнуть. Он стиснул зубы и сжал опущенные руки в кулаки, — а потом усилием воли распрямил пальцы, стараясь сдержаться.

— Вы моя жена, мадам, хотите вы того или нет. Никакого развода не будет.

— Но…

— Никаких «но»! — прервал он ее. — Когда мы с вами сочетались браком, то обещали быть вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас, — и так оно и будет. Вы можете от меня убегать. Вы можете мной возмущаться. Вы можете даже меня ненавидеть. Но знайте одно: мы женаты, и этот факт останется неизменным. — Он на секунду замолчал и глубоко вздохнул, успокаивая свои бурные чувства. — А теперь отправляйтесь собирать вещи. Мы возвращаемся домой.

Габриэла в отчаянии топнула.

— Нет! Я не поеду домой. Я этого не желаю.

— Я сам уже больше не уверен в том, что этого желаю, но такова прихоть судьбы. Собирайте вещи, мадам, или я позабочусь о том, чтобы это было сделано за вас.

Она застыла на месте, дрожа всем телом и явно пытаясь найти выход. А потом поняла, что выхода у нее нет, быстро повернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

По пути домой они оба молчали. Габриэла и Тони сели как можно дальше друг от друга, словно незнакомые попутчики. Ей хотелось плакать, но боль была слишком сильной, чтобы найти облегчение в столь простом и привычном средстве, как слезы. Не плакала она и тогда, когда прощалась с Мод, Джозефиной и ее ребятишками, стараясь улыбнуться и надеясь, что она выглядит достаточно счастливой, чтобы их не встревожить.

Однако Мод ее притворство не обмануло — и она горячо и крепко ее обняла.

— Я всегда готова помочь тебе, — прошептала ей подруга. — Но не теряй надежды. Все еще может наладиться. Постарайся не отчаиваться.

Дорога оказалась легкой: снежных заносов не было, погода стояла мягкая, небо оставалось голубым. Однако к ее удивлению, они не поехали в Роузмид, а поздно вечером, на третий день пути, оказались в Лондоне. Тони заставил ее опереться на его руку, чтобы выйти из кареты, но постарался тут же отстраниться и пошел следом за ней по ступенькам, которые вели в его особняк.

Крамп встречал их у дверей: по-видимому, он заранее был извещен о том, что они переезжают в город. Дворецкий улыбнулся Габриэле, а лакей принял у нее плащ.

— Добро пожаловать домой, ваша светлость, — поздоровался с ней дворецкий. — Ваша горничная уже ждет вас в комнате, а ужин скоро будет готов. Вы не возражаете, если его подадут в десять часов?

— Здравствуйте, Крамп. По правде говоря, я бы предпочла, чтобы сегодня вечером мне принесли поднос в комнату.

— Как пожелаете, ваша светлость.

Сняв шляпу и пальто, Тони повернулся и ушел.

Еле слышно вздохнув, Габриэла позволила одному из слуг проводить ее в апартаменты, поскольку оказалась в городском особняке впервые.

Теплая ванна заметно ее взбодрила, как и сытный ужин. Утолив голод и успокоившись, она легла в постель.

Тем не менее сон не шел к ней. Глядя в темноту, она гадала, придет ли к ней Тони, чтобы предъявить свои супружеские права. Ей хотелось бы запереть дверь между их апартаментами — однако ее пугало то, что он может предпринять в этом случае. В его нынешнем настроении он способен был на все: даже выломать замок или выбить дверь. Пока они ехали домой, он не дотрагивался до нее, требуя отдельные комнаты в гостиницах, где они останавливались на ночлег. Однако теперь, когда они оказались в привычной обстановке, он мог передумать. И она совершенно не знала, как будет реагировать в этом случае.

Минуты шли. Дом затихал, слуги ушли спать. Около часа ночи Габриэле показалось, что она слышит мужские голоса в комнате у Тони: он разговаривал со своим камердинером. С отчаянно бьющимся сердцем она вцепилась в край одеяла. Придет ли он к ней? Она надеялась, что нет.

Проснувшись утром, Габриэла поняла, что зря тревожилась. Его дверь осталась плотно закрытой, а в ее постели никого, кроме нее самой, не было. Из ее глаза выкатилась слезинка: она поняла, что с этой поры между ними все кончено.

Спустя два дня Габриэла отправилась в экипаже навестить Рейфа и Джулианну. Входя в их особняк, она не знала, как они ее встретят, но одного взгляда на полное сочувствия лицо подруги оказалось достаточно, чтобы она ринулась к ней в объятия, — и слезы, которые она сдерживала уже много дней, наконец хлынули потоком. К ее удивлению, Лили уже оказалась в гостиной — и обе женщины принялись утешать ее и выслушивать ее сетования.

Когда Габриэла завершила свой рассказ, глаза Лили возмущенно горели.

— Итан пересказал мне то, что говорил Тони, — вернее, я из него все вытянула. По-моему, это ужасно! Как он мог заявить, что не любит тебя? Жалко, что ты ничего мне не сказала в тот день в Роузмиде. Теперь-то я поняла, что вызвало твою внезапную мигрень!

— У меня была мысль с тобой поделиться, — призналась Габриэла, — но мне не хотелось тебя обременять. И потом — что бы ты могла сделать? Тони сказал правду, и тут ни убавить, ни прибавить. Насильно мил не будешь.

— Ну а я считаю, что можно сказать много чего! — возразила Лили. — Этот человек — дурень, пусть даже он наш друг. Очень может быть, что я вообще перестану с ним разговаривать.

— Нет! Пожалуйста, это уже слишком! Пусть все останется между мной и Тони.

— А какие сейчас между вами отношения? — спросила Джулианна своим мягким голосом.

— Просто ужасные! Мы почти не разговариваем. Господи! Не знаю, как мне дальше находиться под одной с ним крышей! Я хотела бы жить отдельно — но у меня нет денег. Все у него.

Наступило молчание: все три женщины задумались.

— Тебе нужен дом в городе? — спросила Лили.

— Да, но, как я уже сказала, мне нечем за него заплатить!

— А тебе и не придется. Мне принадлежит очень хороший особняк как раз напротив, через площадь. Мы с Итаном думали его продать, но я отдам его тебе. Или хотя бы разрешу тебе там жить. Бесплатно.

— Ой, но я не могу…

— Не сомневайся! — перебила ее Лили. — Дом чудесный, и стоит пустой, вся мебель под чехлами. Тебе надо только собрать свои вещи и перевезти туда.

Габриэла покусала губу.

— Но подумай, какие пойдут разговоры! Тони будет в ярости.

— А тебе что за дело? Ты ведь говоришь, что хочешь получить развод: подумай только, что начнется! И потом — очень многие супружеские пары живут порознь. Это никого особо не удивит.

Габриэла вопросительно посмотрела на Джулианну.

— Конечно, в свете пойдут разговоры, — сказала та. — Но ведь в обществе постоянно о чем-то болтают. Если ты твердо намерена порвать с Тони, тогда этот план кажется мне разумным.

Несмотря на заверения подруг, Габриэла не чувствовала особого оптимизма по поводу такого развития событий. Но с другой стороны, предложение Лили было очень соблазнительным. Если у нее будет собственный дом, ей не придется терпеть присутствие Тони, или, того хуже, его охлаждение к ней. И может быть, она сможет жить дальше и найти хоть какое-то спокойствие — если не счастье — без него. К ней