который под ними скопился.

На секунду она напряглась, снова почувствовав смущение. Но, поймав губами ее возглас изумления, он продолжил ее ласкать. Одобрительно заворчав, он трогал ее в самом потайном месте. И она снова изумилась, когда один его палец погрузился в нее, так что ее плоть обхватила его словно перчатка.

Внезапно задохнувшись, она оборвала поцелуй и уткнулась лицом в его шейный платок. Впиваясь ногтями в его рукава, она цеплялась за него — а его рука настоятельно раздвигала ей ноги шире. Она подчинилась — в этот момент не в состоянии была ни в чем ему отказать. «Да и почему я вдруг могла бы захотеть ему отказать? — спросила она себя. — Ведь каждое его движение приносит мне такое наслаждение, какого я даже представить себе не могла!»

На короткое мгновение он убрал руку — и она успела протестующе вскрикнуть… но он тут же продолжал — на этот раз, введя в нее уже два пальца. Ее бедра невольно подались вверх, навстречу его ласке, создавая потребность, которую она еще плохо понимала, разжигая незнакомую жажду, которую необходимо было утолить. А потом его большой палец сделал нечто такое, что заставило ее обезуметь: ее существо взорвалось ослепительным, невероятным экстазом, который огненным шквалом пронесся по ее телу. Содрогаясь, почти ничего не соображая, она позволила ему продолжать — и была благодарна за то, что он приглушил громкий крик наслаждения, который невольно вырвался у нее.

Ее сердце бешено стучало, в ушах стоял гул, запахи Тони обволакивали ее, его язык снова начал сладкий поединок с ее языком. Только тут она заметила, что его тоже бьет дрожь, а плечи его напряжены: его желание было ясно заметно и в тугой плоти, прижатой к ее бедру.

Внезапно экипаж тряхнуло — и он остановился. В смятении чувств Габриэла ничего не поняла. Тони быстрее пришел в себя — осторожно убрал руку и быстро одернул подол ее платья. Пересадив ее со своих колен на сиденье рядом с собой, он чуть отодвинулся от нее, так что между ними появилось расстояние в пару футов.

И она поняла, что он успел вовремя: спустя пару секунд один из лакеев открыл дверцу кареты.

Господи, помоги!

Она бросила на Тони взгляд, догадываясь, что глаза у нее расширены и на лице ясно читаются ее чувства.

— Как я выгляжу? — спросила она так тихо, чтобы ее услышал только он.

Его взгляд скользнул по ней, обжигая неутоленной страстью. Чуть подавшись к ней, он провел кончиками пальцев по ее рукаву, незаметно его поправив.

— Ты великолепна, Габриэла, — прошептал он. — Не бойся. Никто, кроме нас двоих, ничего не узнает.

Она почувствовала, что на сердце у нее потеплело — и в то же время возникло желание новых поцелуев. Она поняла, что после этого вечера не захочет никакого другого мужчины: ее страсть подарена ему одному. Однако она понимала, что Тони не может к ней прикоснуться — по крайней мере сейчас, несмотря на то что в его взгляде читается ответное желание.

Еще несколько секунд она сидела, успокаиваясь. Тони вышел из кареты и помог выйти ей. Мартин стоял у дверей особняка Пендрагонов, откуда на ступеньки лился теплый свет свечей. Взяв под руку, Тони повел ее к дому.

— Мисс Сент-Джордж устала, — сказал он дворецкому. — Пожалуйста, пришлите к ней ее горничную.

— Сию минуту, ваша светлость.

— Ну что ж, — проговорил Тони, когда дворецкий пошел выполнять его распоряжение. — Я вижу, что ты в надежных руках, и потому желаю тебе доброй ночи.

Она кивнула.

— Я увижу тебя завтра в саду?

Секунду он молчал, словно готов был отказаться от их запланированного выхода. Но уже через мгновение его лицо прояснилось, а на губах появилась улыбка.

— Я бы и за все сокровища мира от этого не отказался. Добрых снов, моя милая.

Взяв ее за руку, он прильнул губами к ее ладони.

— Доброй ночи, — прошептала она.

«Да, — подумала она, — если сегодня мне будут сниться сны, то только о тебе».

Несмотря на то, что в течение следующих двух недель Тони делал слабые попытки справиться с собой, он не мог не целовать и не ласкать Габриэлу.

Поначалу он говорил себе, что таким образом ее оберегает. Кому, как не ему, надо позаботиться о том, чтобы она снова не оказалась в такой же опасной ситуации, как та, когда он пришел к ней на помощь? Однако постепенно он сам понял, кем является на самом деле: повеса, который только и делает, что ищет возможность с ней уединиться, увлекая ее в полутемные альковы и тихие пустые комнаты, где они могли незаметно для окружающих разделять поцелуи и сладкие запретные ласки. Тем не менее, он старался держать себя в руках и не допускать, чтобы их любовные игры заходили настолько далеко, чтобы он потерял голову и лишил ее девственности.

Тем временем в Лондон пришло известие об окончании войны. В середине июня Наполеон провел свое последнее сражение на полях Ватерлоо — и герцог Веллингтон со своими войсками нанес французам сокрушительное поражение. В городе царило ликование.

Узнав о том, что в ходе празднества намечен фейерверк, Габриэла потребовала, чтобы Тони сопровождал ее на это зрелище.

— Мы обязательно должны пойти! — уговаривала она его, когда за несколько дней до этого события они вместе ужинали на рауте.

Приехав в парк меньше часа назад, они с Габриэлой присоединились к шумной толпе празднующих, собравшихся на фейерверк. С ними отправились Рейф, Джулианна, Итан, Лили и еще несколько родственников и друзей. Ганнибал тоже был с ними — громадный и внушительный слуга с мрачным лицом и лысой головой как нельзя лучше справлялся с задачей отпугнуть всех воров или задир.

Наступила ночь, и фейерверк должен был начаться с минуты на минуту. Стоя с Габриэлой позади остальных спутников, Тони воспользовался темнотой, накрыв ладонью ее пальцы, лежавшие на его руке. Бесшумно он придвинулся к ней ближе, так что их бедра почти соприкасались. Она бросила на него быстрый взгляд, а ее губы изогнулись в улыбке. Однако она тут же подключилась к неспешному разговору, который вели Рейф, Итан и большинство остальных.

Тони попытался также сосредоточиться на этом разговоре, но обнаружил, что не в состоянии сосредоточиться из-за сладкого аромата ее тела, который он ощущал, стоя так близко. Если бы у него осталось хоть сколько-то здравого смысла, он сейчас постарался бы держаться от нее подальше, а не подходить ближе, но с той ночи у него в экипаже он не мог избавиться от потребности быть с ней. Она действовала на него как крепкое вино на пьяницу и его тяга к ней с каждой следующей встречей становилась все сильнее.

Первый фейерверк шумно взорвался в небе сразу тремя цветами и отвлек его от этих мыслей, заставив поднять голову к ослепительной картине, возникшей в небе. Рядом с ним Габриэла охала и ахала вместе с толпой, разражаясь одобрительными криками при каждом новом салюте, освещавшем ночное небо. Он улыбался, наблюдая за ней: Габриэла интересовала его гораздо больше, чем световое шоу.

Внезапно она повернула голову — и их взгляды встретились. Ее губы приоткрылись в резком вздохе — и он почувствовал, что эта реакция не имела никакого отношения к ликованию вокруг них. Его плоть мгновенно напряглась, а жажда наполнила все его тело желанием. Он хотел ее — по крайней мере, хотел того, что мог позволить себе получить. Сжав ее руку, он медленно отвел ее назад, так что они вдвоем растворились во временно наступившей темноте.

По опыту предыдущих фейерверков он знал, что зрелище будет продолжаться еще несколько минут,