не вытащил свой нож.
Ошеломленный, Хейверс поспешил скрыться. Но вскоре обнаружил, что его выследил, как он предположил,
Кости были брошены.
Глубоко вздохнув, Хейверс попытался собраться с силами, чтобы выйти в коридор.
По крайней мере, он мог с чистой совестью сказать, что во время операции сделал все от него зависящее.
Хотя причина заключалась вовсе не в желании спасти свою собственную жизнь. Все равно ничто не искупило бы его проступка. Он будет казнен за совершенное им преступление. Это лишь вопрос времени.
Нет, он сделал все, что было в его власти, потому что только так мог загладить вину за то злодеяние, что совершил. А также отчасти из-за пятерых вооруженных вампиров и свирепого человека, ожидавших в коридоре, которые выглядели так, словно у них разрывались сердца.
Но ничто из этого не являлось истинной причиной. Жгучая боль в глазах темноволосой Бет — вот что преследовало его. Это полное ужаса выражение беспомощности у нее на лице. У него было точно такое же после того, как у него на глазах умерла его
Ополоснув лицо, Хейверс вышел в коридор. Братья и человек тут же подняли на него глаза.
— Он пережил операцию. Теперь остается ждать, выкарабкается ли он, — Хейверс подошел к Торменту. — Вы хотите забрать меня сейчас?
Воин посмотрел на него холодным, жестоким взглядом. — Пока мы оставим тебя в живых, чтобы ты заботился о нем. А потом он сможет сам тебя убить.
Хейверс кивнул и услышал тихий всхлип. Оглянувшись, он увидел Мариссу, прикрывшую рот ладонью.
Он уже было собрался подойти к ней, как это сделал человек. Мужчина помешкал, прежде чем протянуть ей платок. Но она приняла предложенное и отошла в сторону.
Бет опустила голову на дальний угол подушки Рофа. Его уже перенесли с операционного стола на больничную койку, но пока не спешили помещать в обычную палату. Хейверс решил оставить его в реанимации на случай, если ему вдруг вновь потребуется хирургическая помощь.
В этом помещении с белыми стенами было холодно, но кто-то укрыл Бет теплой кофтой. Очевидно, этот кто-то также обернул одеяло вокруг ее бедер и ног. Но она не могла вспомнить, кто был так добр.
Услышав вдруг какой-то щелкающий звук, Бет взглянула на кучу приборов, подключенных к Рофу. Она внимательно изучила показания каждого из них, хоть и понятия не имела, что они значили. Но, учитывая, что никаких тревожных сигналов они не подавали, она предположила, что все в порядке.
Но звук послышался вновь.
Бет взглянула на Рофа, и тут же вскочила на ноги.
Он пытался что-то сказать, но у него во рту все пересохло, и язык не слушался.
— Шшш, — схватив его за руку, она придвинула лицо ближе, на случай, если он вдруг откроет глаза. — Я рядом.
Его пальцы дернулись в ее ладони, и затем он снова отключился.
Боже, Роф выглядел ужасно. С впалыми глазами и бледным лицом цвета плитки на полу операционной.
На его шею была наложена толстая повязка, живот обмотан марлей с ватными тампонами, а из раны тянулась вниз трубка. В руку вводилась капельница с жидкостью для поддержания циркуляции крови и обезболивающими, а у кровати висел катетер-баллон. На груди лежал клубок проводов от ЭКГ, а к среднему пальцу прикреплен кислородный датчик.
Но Роф был жив. Пока.
И пришел в сознание, пусть даже всего лишь на мгновение.
За следующие два дня ситуация не изменилась. Роф приходил в себя, и снова терял сознание, возвращался к ней, и вновь покидал. Он словно должен был удостовериться, что она рядом, прежде чем вернуться к титанической по своему объему задаче — заживлению ран.
Поспать Бет все же пришлось, поэтому братья принесли более удобное кресло, и кто-то дал ей подушку с одеялом. Но уже через час она проснулась, обнаружив, что все так же сжимает руку Рофа.
Поела Бет лишь по принуждению, так как Тормент с Велси не отставали, требуя, чтобы та питалась. Она быстро приняла душ в приемной операционной. А когда вернулась, Роф так сильно молотил руками и ногами, что Велси пришлось звать Хейверса.
Но стоило Бет взять ладонь Рофа в свою, как он сразу же успокоился.
Она не знала, сколько еще придется ждать. Но каждый раз, когда он к ней возвращался, Бет становилась капельку сильнее.
Она сможет ждать. Его она могла бы ждать вечно.
Сознание вернулось к Рофу стремительным потоком образов и мыслей. Еще минуту назад он находился в беспамятстве, но уже в следующее мгновение снова был в игре. Он не знал, где находился, а веки было не поднять, такими тяжелыми они казались. Поэтому он быстро провел диагностику своего состояния. Нижняя часть тела была относительно в норме — он чувствовал ноги и мог шевелить пальцами. Но… Ух. Живот его просто убивал. Казалось, его приложили туда монтировкой. Слава богу, в груди не болело. Но вот шею пекло, а голова раскалывалась. Зато руки целы, ладони…
Еще совсем недавно он чувствовал ее ладонь в своей. Так где же она?
Он открыл глаза и увидел ее.
Бет сидела возле него на стуле, положив голову на кровать, словно задремав. Его первой мыслью было — «я не должен ее будить». Совершенно очевидно, что она была без сил.
Но он так хотел ее коснуться. Нуждался в этом.
Роф попытался поднять свободную руку, но та, казалось, весила тонну. Вложив в движение все силы, что в нем имелись, он стал передвигать ее дюйм за дюймом, в надежде дотянуться до Бет. Роф не знал, сколько времени это заняло. Может, часы. Но когда он, наконец, коснулся прядки ее волос, ощущение шелка под пальцами показалось ему чудом.
Он был жив, и, что самое главное, она тоже.
Осознание этого вызвало слезы у него на глазах.
В ту секунду, как Бет почувствовала колыхание кровати, она в панике проснулась. Первым, что она заметила, была ладонь Рофа, сжимавшая длинную прядку ее волос.
Она взглянула ему в лицо, и увидела слезы, бегущие из глаз.
— Роф! О, любимый, — нагнувшись над ним, Бет пригладила его волосы, убрав их назад. Очевидно, он очень страдал.
— Тебе больно?
Он открыл было рот, но оттуда не вырвалось и слова. Его охватила паника, глаза округлились.
— Тише, любовь моя, тише. Успокойся, — сказала она. — Я хочу, что бы ты взял меня за руку и сжал один раз, если ответом будет «да», и два — если «нет». Тебе больно?
