– Налей мне, пожалуйста, а?

Они постояли, глядя друг другу в глаза, – два одиноких человека, как мачты двух разминувшихся кораблей. Корабль Неда слегка покачивался, но был все еще на плаву, хотя и подавал сигналы о катастрофе.

– Как ты думаешь, каково было мне говорить с Лаверн? – спросила она наконец.

– Да. Я знаю.

– Да? – передразнила его Джейн. Она повернулась и подошла к книжному шкафу. На пластиковом подносе стояли бутылки и стаканы. Она налила виски, добавила немного льда, дала один стакан Неду и, взяв другой, уселась у холодного камина. – Ты думаешь, это самый худший из дней в твоей жизни? – бросила она ему с вызовом.

– Как в мелодраме. Ладно, определение оставим до завтра.

– Мы можем о чем-нибудь поговорить, не вспоминая каждый раз про безопасность Уинфилда? Надо же делать все постепенно, иначе ничего не удастся решить.

– А почему ты считаешь, что что-то можно решить?

– И правда, что? – Она подняла свой стакан, он – свой. Они выпили. – Ты знаешь, Лаверн… – Она помолчала. – Я с ней говорила, как со своей сестрой Эмили. Я не понимаю этот тип женщин. И никогда не понимала. У них есть все, чего у меня никогда не было: красота, фигура, блеск. С детства я была похожа на библиотекаршу.

– Перестань, Джейн. Какая ерунда!

– Но я научилась выглядеть лучше. Все дело в том, как причешешься и наложишь грим. Я решила эту проблему. Никого теперь не тошнит при взгляде на меня. Ненадолго в меня даже влюбляются некоторые невротики из разведки.

– Правда? И много их у тебя было?

– Да и один слишком много.

– Сегодня такой день, что все себя жалеют… – Он сел напротив нее. – И между прочим, я позволил тебе забрать у меня этот день. Это был мой плохой день.

Она долго молча потягивала виски. Ее бледное лицо слегка порозовело.

– Она действительно уезжает? И мы целое лето будем вдвоем? Или это фантастическая мечта?

– Когда ты поймешь, что о нас, возможно, уже вся канцелярия шушукается…

– Не думаю, – сказала она. – Хотя точно сказать трудно. Но, по крайней мере, несколько ночей ты сможешь провести у меня.

Он кивнул.

– А ты – у меня. Если только за моей квартирой не следят.

– А за моей?

– Кто знает? – В его голосе прозвучало отвращение. – Я думаю, что в номере 404…

– Никогда. Ты знаешь, мы как пара наркоманов. Не можем даже дождаться, когда уедет Лаверн.

Нед помолчал.

– Ты не зажжешь газ в камине? – Он смотрел, как она зажгла огонь. В комнате стало гораздо уютнее. – А ты не думаешь, – спросил он, – что Лаверн нас обоих перехитрила?

– Нет. – Джейн стояла на коленях у камина, регулируя огонь. – Женщины так не поступают. Во всяком случае, женщины вроде Лаверн.

– Нет? Не может она пойти за советом к своей сопернице?

– А тебе приятно подозревать ее в коварстве?

Он покачал головой.

– Просто пытаюсь себе это представить. Так, один из возможных сценариев.

– Игры.

– Что? – переспросил он.

– Игры, в которые играют мужчины. А потом ноют о чудовищных поступках женщин. Ты бы еще сказал, что она собралась похитить своих собственных дочерей. – Она продолжала стоять на коленях. Теперь она держала в руке стакан и смотрела на него. Ее большие темно-карие глаза были печальны.

– У меня есть книжка, которую мне кто-то прислал из Штатов на прошлое Рождество. – Она нахмурилась, вспоминая. – Там есть… – Она встала, подошла к книжному шкафу, порылась там и достала большой альбом рисунков – «Эхо из бездонного колодца». Она начала листать альбом.

– Он голландец, – сказала Джейн про автора, – художник и философ. Я только… – Она продолжала листать. – Вот. – Она передала альбом Неду. Он увидел незамысловатый рисунок, выполненный кистью, пером и чернилами. На нем была изображена обнаженная полная женщина, лежащая на спине с разведенными в стороны ногами.

– Как у гинеколога, – сказал Нед. – Прелестно!

– Не будь ослом, Нед, это изречение буддийской монахини. «Отсюда, – гласило изречение, – вышел в мир Будда и Христос». Художник добавил и имя монахини: Майолей.

– Понятно, – сказал Нед, возвращая альбом. – Это устройство дает вам лицензию на чудовищные поступки.

– Я ничего не могу сказать про буддийских монахинь, – начала размышлять вслух Джейн. – Может быть, они дают обет безбрачия. Но я незамужняя и бездетная, уверяю тебя, каждая женщина знает, что она говорит о нас правду. Мы связаны с планетой и человечеством так, как никто из мужчин. У меня нет детей и, скорее всего, и не будет, но я чувствую эту связь не менее сильно, чем Лаверн. Вот почему она…

– Глупости.

– Нед…

– Послушай, связь отца с человечеством не менее определенна. Это биологическая связь, и она, конечно, не так драматична. А эмоционально он связан с детьми так же, как и мать. Но когда доходит до дела, роли меняются. Мать выкармливает. Отец добывает пропитание. Это не драматично, как беременность и роды, но не смей думать, что мы менее связаны с человечеством, чем те, кто дает нам детей.

– Ты не хочешь позволить Лаверн даже этого?

Он надул щеки в знак недовольства.

– Знаешь, что я хочу сказать? Вы, женщины, делаете то, что хотите, делясь друг с другом самым задушевным. Интересно, долго ли вы можете сохранять служебные тайны?

– А сколько женщин среди сотрудников разведки? Или агентов?

– В мирное время очень немного.

– А сколько мафиози?

– Ни одной.

– Даже среди террористов женщины очень редки.

– Да. – Он осторожно посмотрел на нее. – Ты утверждаешь, что женщины более нежны и заботливы? Не касайся этой темы.

– О, могут быть ужасные примеры бессердечных, страшных женщин, – признала она. – Так же, как могут быть два или три солдата – чудовища. – Она криво улыбнулась. – Или агента разведки.

– До начала современной эпохи профессия солдата была неотделима от профессии убийцы, – сказал Нед. – Но когда появилась возможность убивать на расстоянии, проводить атомные бомбардировки и использовать химическое или бактериологическое оружие, профессия солдата стала уважаемой. Моральная ответственность перешла к политикам.

– Ты любишь мальчиков для битья.

– Иногда говорят о различии между террористом и солдатом. Террорист убивает во имя того, во что он верит сам. А солдат убивает во имя того, во что верят политики.

– Извини, но я американка. Мне это не подходит.

– Джейн? – Он взглянул на нее удивленно.

– Я гражданка демократической страны. И у нас именно те тупые, коррумпированные политики, которые нам нравятся и которых мы хотим. Если не согласен, почитай опросы общественного мнения.

– Когда обвиняют всех, никто ни за что не отвечает.