– Джей, это я, – женский голос. Мягкий, хрипловатый, очень американский. – Ты просил меня не звонить, а я все-таки ослушалась. Мне очень жаль, что мы поссорились. Послушай, возвращайся домой. Я не хочу, чтобы ты занимался этим. И никто из наших не хочет. Это может очень плохо кончиться для тебя. Возвращайся в Нью-Йорк, малыш, и мы все обсудим.

Абсолютно ничего не соображая, Джуно, не глядя, нажала кнопку «сохранение» и поплелась на кухню. Там она прижалась лбом к ручке настенного шкафчика и сделала глубокий вдох.

Загадочное сообщение было, безусловно, от той особы, которая «не дала ему возможности полюбить себя». Его надо было срочно, срочно стереть. И в то же время она не могла опуститься до такой низости.

– Я слишком, я чертовски добропорядочна, – и она выругалась, направляясь в душ.

Там, стоя под струей воды, она начала строить другую версию. А что, если звонившая—тоже член нью-йоркской ячейки террористической организации и она пытается отговорить Джея от выполнения безумно опасной, связанной с риском для жизни миссии: «Никто из наших не хочет, чтобы ты это делал. Это может очень плохо кончиться для тебя». Похоже, он собирается пожертвовать собой ради дела.

Джуно решила нанести на волосы кондиционер и, пока он впитывается, прослушать сообщение еще раз. Разбрызгивая повсюду капли воды и оставляя на полу мокрые следы, она прошлепала в гостиную и наклонилась над автоответчиком. На индикаторе сообщений светилась цифра «О».

Она выглянула в коридор. Дверь в комнату Шона – точнее, Джея – была все так же плотно закрыта. Она нажала клавишу «прослушивание».

– На вашем автоответчике нет зарегистрированных сообщений. Время: 13 часов 37 минут, воскресенье, – объявил механический голос синтезатора речи.

– Черт! – Джуно прикусила губу. Значит, она нажала по ошибке не ту клавишу и удалила все сообщения, вместо того чтобы сохранить их. Теперь придется признаваться Джею, что она опять опростоволосилась. Да и потом, ей так хотелось снова прослушать это сообщение. Черт, черт и еще раз черт!

Она натянула на себя кое-какую одежонку и отправилась в магазин за шоколадной взяткой.

Когда Джуно вернулась, Джей досматривал последние кадры «Лондонцев». Очевидно, он только что работал на своем замечательном ноутбуке, который тихонько жужжал на дубовом столе.

В данный момент, однако, Джей, растянувшись на диване, наблюдал за тем, как героиня Белль Винтер в пятнистом камуфляжном костюмчике шпионит за своей непослушной дочерью.

Прижав пакет с покупками к груди, Джуно остановилась на пороге и подождала несколько секунд, пока не зазвучала знакомая мелодия финала и не поплыли титры.

– А у вас в Нью-Йорке показывают «Лондонцев»? – спросила она, когда Джей заметил ее присутствие.

– Только по кабельному. У нас этот сериал не особенно популярен. Его находят слишком унылым.

Джуно почувствовала огромное облегчение – он все-таки разговаривает с ней.

– А я считаю его гораздо лучше прочего английского мыла – благодаря Белль Винтер, – закончил Джей.

– Ну да, она ведь снималась в Америке во всей этой культовой фантастике шестидесятых годов, – вспомнила Джуно, решив, что Джей, наверное, тайный поклонник Белль. Это хорошая новость, потому что Белль была блондинкой маленького роста со склонностью к полноте. Когда-то она страдала алкоголизмом, радостно вспомнила Джуно, а еще почти в каждой сцене «Лондонцев» Белль дымит длинными ментоловыми сигаретами. Тогда понятно, почему он проявил такой необузданный темперамент в эти дни. Получается, что я как раз в его вкусе, заключила Джуно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, невольно воспроизводя акцент кокни, с которым говорила Белль Винтер.

– Паршиво, – он потер лоб. Выглядел он по-прежнему бледным и вялым.

– Как насчет порции шоколадных круассанов и воскресных газет? – Она протянула пакет, как мирный договор, размышляя, как бы приступить к теме стертых сообщений.

Одна из золотистых бровей насмешливо поползла вверх, и только тут Джуно заметила, что он СО всех сторон обложен воскресными газетами, причем там были не только «Обсервер» и «Ньюс оф уорлд», которые лежали у нее в сумке, но вообще все английские газеты.

– Я уже выходил поплавать. Ты еще спала.

– Ты сегодня плавал? – пакет чуть не выскользнул из рук Джуно.

– Да, мне это было необходимо. – Его интонация изменилась, как только они закончили обсуждать «Лондонцев». – Не мог же я весь день проваляться в постели, – это прозвучало уже как осуждение в ее адрес.

Именно так Джуно это и восприняла.

– По-моему, мне было гораздо хуже, чем тебе, – ровным голосом сказала она, понимая, что это его разозлит. – Поэтому мне и потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя.

– Чушь собачья!

– Так, значит, ты отказываешься от шоколадных круассанов, я правильно понимаю?

– Да, черт подери, еще как отказываюсь, – и он склонился над компьютером.

– Прекрасно – мне больше достанется. – Джуно пошла на кухню за тарелкой. Проклятье! Опять они сцепились!

На кухне что-то изменилось, но она была слишком раздражена, чтобы задумываться над этой переменой.