– Нет. Сегодня утром, когда я хотела выехать, дорогу мне преградило стадо овец. Чуть поодаль стоял фургон, почему-то развернутый поперек. Когда я наконец добралась до Верхнего Оддлоуда, на ферме Рори никого не было, кроме Шерри. Она сказала, что Рори и его кузена затолкали в «лэнд-ровер» и увезли пять минут назад. Я вернулась не солоно хлебавши.
– Да, трудно себе представить, что в таком маленьком городке, как наш, можно одного человека спрятать от другого. Но если кто на это и способен, то Изабель с Эли.
– Я погибаю без него. Я должна его видеть.
– Вы встретитесь. Это неизбежно. Ты же видишь, вас сносит одним потоком.
17
Возвращаясь в Гусиный Дом, Эллен остановилась в тени старой липы: ей было нехорошо. Она посмотрела на дорогу и подумала – может, побежать в Верхний Спринглоуд бегом?
Сжав виски, она сказала себе, что выпила с Фили лишнего, и постаралась успокоиться. С глазами творилось что-то неладное. Перед ней с дохлой крысой в зубах крался очень толстый и важный черно-белый кот. Он обернулся и подмигнул ей.
– А, Финс! – Эллен закрыла глаза, но тут Сноркел приветственно залаяла, и девушка быстро открыла глаза. – Финс! Так это ты!
Самодовольный пятнистый зад исчез в воротах в направлении Гусиного Дома. Эллен побежала за ним. Когда она влетела на кухню, перед ней на фоне оконного проема возникла высокая мужская фигура.
Эллен вскрикнула от неожиданности.
Это был Эли Гейтс собственной персоной. Его острая бородка была враждебно нацелена на нее.
– Что вы здесь делаете? – спросила Эллен.
– Разве вам не известно, что я – владелец этого дома?
– Пока еще не владелец и не можете сюда входить без разрешения. – Эллен чувствовала, как закипает от ярости. Она стала считать про себя. «
– Вы правы. Именно поэтому я созвонился утром с вашими родителями и получил разрешение осмотреть дом.
– Несколько странное поведение, – «
– Я думаю, вам придется смириться с ним.
– Ты, СВИНЬЯ! Вали отсюда!
Застигнутый врасплох, Эли попятился.
– По-моему, не следует быть такой…
– Грубой? Невоспитанной? Я сейчас разорву вас на куски, и суд меня оправдает!
– Дитя мое, я понимаю, что вы успели проникнуться любовью к этому дому за время ваших редких приездов, но право же…
– При чем тут дом? Я прониклась любовью к Шпоре, а не к дому! А вы! Как вы смеете его шантажировать? Его и собственную дочь? Это бесчеловечно!
– Молодые люди нежно любят друг друга.
– Чушь собачья! Леди Белль хоть честно признается, что этот брак – выгодная сделка, и ничего больше. Если любовь тут и замешана, то только ваша любовь к поместью.
Мистер Эли рассмеялся своим лающим волчьим смехом.
– Надеюсь, моя девочка будет счастлива в этом доме.
– Неужели ее чувства вас совершенно не волнуют?
– Меня волнует будущее и благополучие дочери.
– Вы тронулись рассудком. Серьезно тронулись. Вы вообразили, что вы – Господь Бог в этом городке. Играете судьбами людей, используя деньги и власть. Даже судьбами своих близких!
– Послушайте, молодая леди…
Но Эллен не могла слушать. Все, что наболело в ней за сорок восемь бессонных часов отчаяния и беспомощности, рвалось наружу.
– Допустим, они поженятся – и что тогда? Вы думаете, Шпора будет спать с ней? Вы так думаете? Вы думаете, у них родятся дети? И у бедных крошек будет счастливое детство? Неужели вы в это верите? Шпора твердит о долге, о чести, об искуплении грехов, пока жива его мать. Как только она умрет, ему тоже конец. Он со всем отчаянием обрушится на себя, на Годспелл, на ваш город, не знаю, на что! Эта ваша затея – все равно, как если бы вы подложили Шпоре мину замедленного действия и спокойно ждали его смерти!
При этих словах в холодных голубых глазах Эли вспыхнул дьявольский огонек, а у Эллен перехватило дыхание.
– Господи! Да вы именно на это и рассчитываете! Вы хотите, чтобы он исчез с лица земли, а вашей дочери достались титул и поместье Беллингов!
– После того, как он сделает свое дело, – туда ему и дорога.
Эллен даже не верилось в такую спокойную, расчетливую жестокость.
– Очень кстати, что ваша дочь любит рядиться во вдовьи одежды, не правда ли?
Эли провел рукой по седой бороде и втянул щеки. В его взгляде на миг промелькнула лютая ненависть.
– Вы, наверное, гордитесь своей проницательностью, считаете, что раскусили меня, да, молодая леди?
– Я считаю, что вы жулик и шарлатан, вот что я считаю!
– А убийцу вы тоже можете распознать с первого взгляда?
– Что? – Эллен стало жутко. Она вдруг сообразила, что на кухне большой выбор ножей – стоит ему только протянуть руку.
– Шпора уехал из Оддлоуда вовсе не потому, что нахулиганил сверх меры. Он уехал, потому что виноват в смерти одного человека, юноши.
Эллен затрясла головой, а Эли продолжал, подняв палец:
– И не смейте называть меня шарлатаном. Я верующий человек и верю в божественную справедливость. Бог решит, какой участи заслуживает молодой Беллинг. Я лишь орудие в руках Господа.
Эллен шла к лесу, колли бежала впереди. Сильный ветер одолел-таки солнце, пригнал облака, стало почти по-зимнему холодно.
Они прошли мимо того пригорка, на который Эллен приземлилась в день своего прыжка. Ей не хотелось вспоминать тот день. Теперь этот безрассудный прыжок казался безобидной детской шалостью по сравнению со смертельной игрой, свидетелем которой она стала. Этот пригорок – словно могильный холм, в котором похоронены ее мечты, ставшие недосягаемыми. Эллен с силой пнула его ногой и застонала.
Сопровождаемая Сноркел, она долго бродила, не разбирая дороги, и даже не заметила, как пошел дождь.
Рори возился с уздечками, мыл их губкой, когда Эллен, запыхавшись, вбежала к нему в сарай.
– Где Шпора?
Парень удивленно взглянул на нее, светлые пряди волос коснулись ресниц.
– Уехал с час тому назад. Я отговаривал его, но Шпора сказал, что должен повидаться с вами.
– Я нигде не встретила его.
– Черт! – Молодой человек бросил губку. – Предупреждал же его, что у Геркулеса нет тормозов.
– Геркулес – это лошадь?
– Нет – это горный велосипед Шерри.
