разнообразие. Это единственный способ уберечь расу от застоя и деградации, что едва не постигло ее на Земле. Оставшись на единственной небольшой планете, мы сейчас пребывали бы в полном упадке, если бы вообще хоть что-нибудь осталось от человечества. А в подконтрольном обществе разнообразия не дождешься. Управляя экономикой, власть распоряжается жизнью, сводя всех к наименьшему общему знаменателю. Выпалывает сорняки, искореняет новаторов. Заведи такой порядок во внешних мирах, и скоро увидишь рождение твоей «культуры». Тебе этого хочется?

Мора не сразу ответила. В возникшей паузе загудел видеофон. Узнав на экране Сефа Вулвертона, Ла Наг прошел в соседнюю комнату к другому аппарату.

— Известие от пилота разведывательного корабля, — не поздоровавшись, сообщил Сеф. — Контакт состоялся на полпути к ветви Персея. Враждебный. Судя по рапорту, весьма враждебный.

В животе у Ла Нага екнуло.

— Кому об этом известно?

— Никому, кроме вас, меня и дешифровщика подпространственного сообщения. Он наш сторонник.

Ла Наг вздохнул с минимальным облегчением. Дело плохо и может обернуться еще хуже. Гораздо хуже.

— Ладно. Отправьте ответ, как было условлено. Пусть пилот возвращается прямо на Трон, ни с кем не вступая в связь за пределами нашей звездной системы. Даже в ее пределах пусть не отвечает на вызовы, пока его не подхватит и не приведет на посадку орбитальный челнок. Проследите, чтобы сообщение было стерто в компьютере. Никто не должен знать его содержания. Ясно?

— Ясно, — кивнул Вулвертон.

Ла Наг отключился и, оглянувшись, увидел пристально смотревшую на него из дверей Мору.

— Питер, что случилось? Никогда не видела тебя таким взволнованным…

— На пути к ветви Персея разведчик столкнулся с враждебно настроенными инопланетянами.

— Ну и что?

— Если новость дойдет до Метепа, Хейуорта и прочих, они ухватятся за единственный рычаг, который позволит им удержать власть и даже, возможно, спасти свою шкуру… Начнут войну.

— Неужели?

— Конечно. Припомни историю. Война — испытанный и верный способ спасения экономически несостоятельного режима. И вполне эффективный! Перепуганное человечество сплотится перед враждебно настроенными инопланетянами…

— А если враждебно настроенные инопланетяне не вступят в войну?

— Это легко устроить, — мрачно усмехнулся Ла Наг. — Снова вспомни исторические примеры. Метепу и Совету Пяти достаточно послать в ветвь Персея «торговый караван» из пяти-шести грузовых кораблей, якобы для установления добрососедских отношений. Если инопланетяне действительно так агрессивны, как считает пилот разведывательного корабля, то либо попытаются их захватить на своей территории вместе со всем содержимым, либо сочтут вторжение человеческих кораблей откровенной угрозой… В любом случае неизбежно последует кровопролитие. Больше ничего не требуется. «Чудовища наступают! Безоружные торговые суда атакованы в межпланетном пространстве! Спасайте своих жен и детей!» И все сразу забудут о мелких проблемах, сплотятся и ринутся защищать человечество. В данный момент правительство прогнившей разваливающейся Империи — наша единственная надежда… Не будем на переправе менять лошадей… И так далее.

Он с заметным усилием прервал поток речей.

Мора во все глаза смотрела на мужа.

— Никогда не слышала от тебя таких слов, Питер. Что случилось с тобой за три последних года?

— Да пожалуй, много чего, — вздохнул он. — Сам иногда не знаю, тот ли я Питер Ла Наг, каким был. Однако полностью противоположен тем, кто представляет собой Империю. В конце концов, Империя существует не сама по себе — ее составляют люди, которые демонстрируют, что держат в руках практически все. И ради карьеры и места в истории пойдут на что угодно, включая звездные войны. Им глубоко плевать на погибшие жизни, губительные последствия для будущего, неизбежно грядущий хаос… Последствия лягут на плечи следующего поколения. К тому времени их уж не будет. — Он сделал короткую паузу и в конце концов принял решение. — Подам знак Бедекеру. Чуть раньше, чем планировал, но особого выбора не остается. К возвращению пилота все должно развалиться. Даже после того придется позаботиться, чтоб никто из имперских официальных лиц не проведал об инопланетянах из ветви Персея.

— Наступает Новый год, — тихо напомнила Мора.

— Да, для толивианцев. Через несколько дней начнется год Дракона. По-моему, и для жителей Трона придет год Дракона. Скоро они почувствуют его пламенное дыхание. Очень скоро.

«…добрый вечер, с вами Рэдмон Сейерс. Наверняка каждый, кто смотрит нас в данный момент, осведомлен о катастрофических событиях, прокатившихся по всему освоенному космосу. Повторяю на случай, если кто-нибудь с раннего утра не слышал новостей.

Имперская марка рухнула! После того как в течение многих лет на Фондовой бирже держался довольно устойчивый обменный курс — две марки за солнечную кредитку, — сегодня в пять и семь по тройскому времени марка стала неуклонно падать. Как почти всем известно, межпланетная Фондовая биржа не закрывается никогда, но в семнадцать и две по тройскому времени торги имперской маркой были приостановлены. Вечером курс упал ужасающе низко — восемьдесят марок за солнечную кредитку… Неизвестно, до каких пределов скатилась бы официальная стоимость, если б не приостановка торгов.

До сих пор не выявлены породившие панику факторы. Пока ясно одно — нынче утром практически в каждую действующую на бирже брокерскую контору обратились многочисленные клиенты, имеющие на счете немалые суммы в имперских марках, приказывая продать все до последней, независимо от курса. В результате на рынок были одновременно выброшены миллиарды марок. Клиенты, по словам брокеров, весьма настойчиво потребовали удалить из портфелей имперские марки, охотно смиряясь с убытками. Представители Фондовой биржи обещают быстро и досконально провести расследование, подозревая сознательный заговор с целью наживы. Однако пока неизвестно, кто сколотил на падении марки огромные капиталы.

В импровизированном выступлении по видео Метеп VII заверил население Трона и других внешних миров, что опасаться нечего. Надо лишь сохранять спокойствие, верить в себя и в нашу дальнейшую независимость от Земли. «У нас и раньше бывали трудные времена, которые мы пережили, — заявил Метеп, — переживем и это…»