И двух километров не проехали, как справа и слева замелькали игрушечные домики. Приехали в маленький провинциальный городишко. Вообще-то это был и не город вовсе, а скорее большой рынок: несколько раз в неделю сюда съезжались окрестные жители – кто продавать свой товар, а кто и за покупками. В центре городка-рынка Джордан остановился у скромного по виду коттеджа. Это была гостиница. Судя по вывеске, их ожидали комнаты в доме, где и сами хозяева жили. Да, дешевле уж вряд ли что и найдешь! Но сама же захотела за себя заплатить. Ну ладно – она. Но он-то наверняка никогда не останавливался в подобных гостиницах. Украдкой взглянула на него. Наблюдает… И ухмылка на лице. Решено! Он может руководствоваться какими угодно альтруистическими соображениями, а она за себя заплатит сама и быть у него в долгу не собирается…

«Не собирается», а вот на следующее утро, аккуратно уложив в сумку искусно упакованные красочные сверточки-подарки для дедушки, Лайэл подалась уговорам Джордана и взяла у него сверток, который он достал из «бардачка», когда они сели в машину. Рождественский подарок для Джо – прелестные дорожные шахматы! Отказать неудобно, но ведь видно же, что подарок дорогой. Лайэл была благодарна ему уже за то, что ей он ничего не подарил. Ей в ответ подарить было нечего, и она оценила его деликатность.

Сколько раз в ее жизни ей желали счастливого Рождества, и, пожалуй, только на этот раз рождественские пожелания почти сбылись. Почти… Трагическая судьба Поля не давала Лайэл покою, и подсознательно она все время об этом думала. А гостиница оказалась вполне приличной, даже с комфортом. И кухня была на уровне, и хозяева приятные и дружелюбные.

Джордан в Лондон возвращаться не собирался. Оба утра они гуляли после завтрака, потом навещали Джо. И вечера проводили с ним.

Уезжали в Лондон на второй день Рождества, поздно вечером. Лайэл на этот раз с легким сердцем оставляла дедушку. Да и Джо нельзя было узнать: совсем другой человек. Конечно, она делала все, что могла, что было в ее силах, но именно Джордан смог пробудить в дедушке настоящий интерес к жизни, сумел наполнить ее новым содержанием. Лайэл понимала это и была ему благодарна.

По дороге они останавливались и ужинали в какой-то придорожной гостинице, и, когда подъехали к дому, в котором жила Лайэл, было уже совсем поздно. Лайэл взглянула на свои окна. Света нет, значит, Митч еще не вернулась из поездки.

Все три дня, что они провели во Френчеме, Джордан вел себя, с ее точки зрения, безупречно. Не пытался ее обнять и никаких намеков хотя бы на легкий флирт. Волноваться вроде бы причин не было. Но, как только они оставались наедине, ей сразу становилось не по себе. Ощущение было такое, будто она идет, балансируя, по туго натянутому канату. Неужели он так ее волнует? Любовные игры, конечно, не по ее части, но поскользнуться можно в любую минуту. Тут-то он ее и цапнет! Недаром же так обхаживает, со всем своим благородством! Ну разве нет? Только что вернулся из Штатов – разных дел, должно быть, выше головы, а он провел Рождество у койки полупарализованного старика. Нет, определенно ему что-то нужно!

А она, как она на него реагирует!.. Он просто опасен, опасен для спокойствия духа. Сколько усилий она потратила, как напрягалась, чтобы сохранить хладнокровие, окончательно не потерять самообладания. Возводила какие-то оборонительные преграды, которые на поверку оказались ненадежными и хрупкими, будто из стекла. Небольшое усилие – и одни осколки. Не было у нее никакого желания приглашать его зайти.

Взяв ее чемодан, он поднялся следом и теперь стоял и ждал, когда она достанет ключи из сумочки. Повернувшись к нему лицом, Лайэл сказала:

– Вы были более чем добры. Не знаю, чем я вас смогу отблагодарить.

– Вы бы могли пригласить меня сейчас на чашку кофе.

Нет, это уж слишком! Ну что бы такое придумать?

– Вы знаете, Митч тоже не было дома, и я боюсь, что нет ни капли молока.

– Да я же и люблю как раз черный кофе, – отбил он пас.

– И в самом деле! Как неудобно…

– Я, понимаете…

– Вы будете в полной безопасности. Я постараюсь сдерживать первобытные инстинкты.

Он определенно потешается над ней. Вспыхнув и даже не взглянув на него, Лайэл протянула ему ключи. Пока он отпирал замок, ей удалось справиться с охватившим ее смущением. Распахнув дверь, Джордан шутливым жестом пропустил ее вперед.

В гостиной было прохладно. Лайэл, не присев, подошла к электрокамину, включила его и вышла из гостиной. В маленькой тесной кухне постояла некоторое время, размышляя, доставать ей с верхней полки кофеварку или не доставать. Но каков тип! Вынудил все-таки пригласить его в дом. Кофе хочет? Пусть пьет растворимый.

Поставив на подносик две чашки с кофе, вернулась в гостиную. Джордан стоял спиной к электрокамину. Она подошла, и он взял чашку. Лайэл взяла свою и, продолжая стоять, сделала глоток. Пусть постоит. Пускай поймет, что она рассиживаться с ним не собирается, а ждет не дождется, когда он уйдет.

А Джордан уходить и не собирался. Присесть не предложили, и он, отпивая из чашки, с любопытством прохаживался по уютной, но более чем скромной гостиной. Наконец остановился у колченогого старенького книжного шкафа.

– Это чьи книги?

– Мои. Митч не любит читать.

Так. Что за книги хотя бы на верхней полке? Томик стихов Джона Донна. Роман-чтиво, которое выпускает издательство «Миллс и Бун». А это что? «Ветер в ивняке». А это? «Я захватил замок». Интересно…

– Я смотрю, судя по книгам, у вас самые разнообразные вкусы, – заметил он. По тону можно было понять, что эта ревизия его позабавила.

– Я люблю читать то, что хорошо написано.

Ну вот, она еще и оправдывается перед ним.