или колоть. Она сделала несколько осторожных шагов, спеша уйти отсюда поскорее, потому что дверь вот- вот должна была рухнуть, сотрясаемая ударами снаружи.

Через несколько метров коридор закончился – и Каэ чуть не сорвалась в пустоту. Когда же она уняла дрожь в коленях и нашарила мечом спуск, то оказалось, что стоит перед довольно крутой лестницей с узкими ступеньками. Каэ поступила очень просто и мудро. Она села на ступени и съехала по ним вниз, выставив мечи впереди себя.

Теперь она хоть что-то могла различить в темноте, и очертания следующего помещения стали едва- едва угадываемы.

Каэ быстро скрылась в нем, и в этот момент наверху раздались грохот и крики – это наконец стражники преодолели препятствие, отделявшее их от цели.

Замелькали факелы, и в их неверном свете Каэ успела разглядеть, что стоит в довольно широком тоннеле с невысокими сводами, а впереди маячит еще одна дверь, шагов этак через двадцать, запертая на засов с внутренней стороны.

Она уверенно преодолела расстояние до следующей двери и нашарила задвижку. Открыла, сделала мечом несколько вращательных движений в пространстве – это стало напоминать фигуры какого-то монотонного танца, нащупала засовы, закрыла и заперла за собой дверь.

– Ну, надеюсь, теперь им придется немного повозиться, – сказала она негромко, но вслух, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса.

После этого она довольно быстро стала продвигаться вперед. Двери теперь встречались на ее пути каждые пятьдесят шагов с унылым постоянством. За ними по-прежнему никого не было, и она повторяла процедуру раз за разом все быстрее. Чем больше дверей отделяло ее от преследователей, тем больше трудностей должно было возникнуть у последних.

Постепенно пол под ее ногами стал ощутимо понижаться, все круче и круче уходя куда-то, и вскоре ногами захлюпала вода. Стены тоннеля сделались отвратительно склизкими и влажными на ощупь, но обнаружилась и довольно приятная мелочь – образования, создающие этот неприятный скользкий покров, оказались на поверку не то лишайниками, не то водорослями, светящимися в темноте. Чем глубже вниз спускалась Каэтана, тем больше света давали эти странные лишайники, и вскоре она уже шла по дороге, освещаемой холодным зеленоватым светом. Но все же это был свет.

Вскоре тоннель перешел в подземелье, уже не сложенное из камня, а вырубленное в толще скал. Дверей в нем больше не было, зато стал сильно повышаться уровень воды. Она отражала свет, испускаемый лишайниками, и тоже призрачно сияла зеленым.

Через час Каэтана брела уже по пояс в холодной воде, а еще через полчаса вода достигала ее груди. Продвижение в таких условиях, конечно, замедлилось. Хотя и погони не было слышно.

Каэ уже пожалела о том, что загнала себя в ловушку, – кто знает, что может ждать ее в этом подземелье; однако делать было нечего. И она, чтобы не запаниковать, считала шаги. На трехтысячном шаге Каэ в буквальном смысле уперлась в каменную стену – ни прохода, ни двери, ничего, что позволяло бы человеку продвинуться дальше, здесь не было. Однако она ощутимо различила не очень сильное течение и догадалась, что где-то внизу должна быть дыра, и хорошо, если в нее сможет протиснуться человек. Она набрала полные легкие воздуха и погрузилась с головой. Стены подземелья метились и под водой.

В зеленом свечении она легко обнаружила в стене Довольно большое отверстие правильной формы и нырнула в него.

Выныривая, Каэтана обо что-то стукнулась головой. Она удивленно подняла глаза, отфыркиваясь и отжимая воду с волос. На уровне груди мерно колыхалась небольшая лодка – сухая и на вид вполне надежная, внутри которой лежали весла. В эту лодку Каэтана ничтоже умнящеся и забралась. Спустя два часа она все еще гребла.

Да что же, этот тоннелъ тянется под всем Вардом! – скрипела она зубами.

Между тем своды подземелья стали расти, и лодочка бодро выплыла на середину большого подземного озера вода в котором бурлила от невероятного количества живых существ. Причем существа эти оказались отнюдь не безобидными – безглазые рыбы довольно крупных размеров состоящие в основном из одной голодной пасти, бесчис ленной стаей собрались вокруг Каэтаны, раскачивая лодку так сильно, что она в любую минуту могла опрокинуться. Смерть, которую воображение услужливо нарисовало, казалась такой безобразной, что Каэ схватилась за весла и стала грести с удвоенной скоростью. Чувствуя, что их законная добыча ускользает, рыбы последовали за ней. Счастливая мысль посетила Каэ – она вынула из ножен клинок и несколько раз ударила им по воде, кишащей хищными тварями. Вода немедленно окрасилась кровью, и в подземелье поплыл резкий запах сырого рыбьего мяса. Ошалевшие от вкуса крови рыбы набросились на раненых товарок и стали рвать их на части. Вскоре в воде кипело настоящее сражение; из гущи его Каэ буквально чудом вывела свою маленькую лодочку, весла которой оказались изрядно поврежденными зубами рыб.

Подземное озеро светилось тем же тускло-зеленым светом, что и тоннель. Впереди был виден берег, до него оставалось не так уж и много, и Каэ мерно взмахивала искалеченными веслами, стремясь поскорее попасть на твердую землю. Ее всегдашняя любовь к воде как-то отошла на второй план, и твердь земная представлялась все более надежной. Каэтана гребла и думала о том, как бы из воды не выскочило некое существо побольше этих рыбок, привлеченное их возней и столь же голодное. Но когда до желанного берега оставалось расстояние в три-четыре корпуса лодки, по закону невезения именно это и произошло.

Вода вскипела, забурлила белой пеной, и из нее показалась скользкая и такая отвратительная голова, что трудно поддается описанию.

Видимо, это был предок джатов – одно из самьй первых творений Джоу Лахатала, неудачная проба пера, которую предпочли забросить в подземное озеро и там забыть.

Голова существа совмещала в себе человечьи, рыбьи и крокодильи черты. Более ужасного сочетания Каэтана и представить себе не могла и, когда увидела морду монстра, поднимающегося ей навстречу из темных неведомых глубин, чуть было не свалилась в воду, шарахнувшись к самой корме своей лодочки. Рядом с чудовищем ее утлая посудинка казалась хрупкой скорлупкой – и Каэтана понимала, что защиты от него, великолепного своей первобытной силой и мощью, нет и быть не может.

Его громадное бесформенное тело обросло водорослями, и по нему, копошась, ползали невиданные паразиты, каждый размером с кулак. Замшелое грозное страшилище произвело на Каэ такое впечатление, что она впервые в жизни издала истошный визг. Она визжала на такой высокой ноте, что монстр с сомнением отодвинулся от лодчонки, рассматривая шумную жертву. Видимо, этот звук действовал ему на нервы и его можно было бы отогнать подобными криками, но Каэ после первого же великолепного вопля сорвала голос.

Монстр медленно повел своей сплюснутой, как у рептилии, головой и обнажил зубы, при виде которых у Каэ потемнело в глазах. Она прерывисто вздохнула, вынимая мечи. Самым страшным было то, что чудовище могло сбросить ее в воду; просто перевернув жалкую скорлупку одним ударом громадного гибкого хвоста или головы, которая покоилась на мощной длинной шее, – и тогда вездесущие голодные рыбы быстро обглодают жертву, не дав добраться до ставшего таким далеким берега.

Каэ взмахнула клинками и в тот момент, когда зверь в страшном броске метнулся к ней, прыгнула на его широкую спину. Она, конечно, поскользнулась на чешуе, но к этому была готова заранее – и, вонзив один клинок в упругую податливую плоть, другой обрушила на основание шеи.

Монстр забился и заревел – трубный звук его голоса глушил Каэтану, взметнувшись под своды пещеры и сразившись от них. Чудовище забило мощными плавниками, заколотило по воде хвостом, но не сделало попьггок погрузиться в воду, чего Каэ, кстати сказать, более его боялась.

Не мешкая она еще раз ударила его по гибкой шее, оттолкнулась что было сил и, выдергивая уже на лету клинок, спрыгнула в воду у самого берега. Удар страшной силы настиг ее, когда она была уже по колено в воде. И хотя в глазах у нее потемнело, Каэ понимала что, свались она даже на мелководье, чудовище или рыбы прикончат ее. Поэтому, скользя, падая и чертыхаясь, она на четвереньках выбралась на берег и развернулась лицом к врагу.

Изувеченный монстр ревел от дикой боли. Маленькое существо из тех, что ему обычно скармливали, осмелилось поднять на него руку. Однако то, что монстр не привык к сопротивлению со стороны своих жертв, как раз и спасло Каэтану. Чудовище оторопело на тот единственный миг который обычно решает – жить или умирать.