дыхания, – все получилось само собой.

В очередной раз она встала так, что сверкающий круг всей плоскостью был развернут к ее спутникам. И когда до Каэтаны оставалось несколько шагов, в самый центр Колеса Балсага с сокрушительной силой ударил таран. Колесо взвыло, покачнулось, опасно накренилось, и в этот момент тяжеленное бревно опять ударило в с еще большей силой и неистовством. И громадное Колесо рухнуло на землю. Некоторое время оно еще выло и вращалось на одном месте, постепенно затихая, а вой из устрашающего перешел в жалобный и совершенно смолк через несколько секунд.

– Ну вот и все, – сказал кто-то за спиной у Каэтаны, но она не поняла кто.

– Ты лжешь! – громыхал Кодеш, прожигая взглядом маленькую съежившуюся фигурку, которая покорно припала к его ногам, боясь подать признаки жизни. – Ты лжешь!!! Еще ни один смертный не мог уйти от Колеса Балсага, ни один!..

– Прости, грозный, – чуть не плача, прошептал маленький сильван – лесной дух. – Прости, но они действительно уничтожили наше Колесо. Оно лежит на поляне тусклое-тусклое и больше не поет. Оно мертвое, повелитель, как и было предсказано.

– Что ты знаешь о предсказаниях? – уже тише говорит Владыка Лесов. – Но если это правда, то недаром волновался Джоу Лахатал и все мои братья. Ну ладно, думаю, у меня найдется для них небольшой сюрприз.

С этими словами Кодеш исчез; а Маленький сильван, еще не веря, что все обошлось и принесшего плохое известие не покарают, поспешил скрыться, справедливо полагая, что чем дальше от божьего гнева, тем лучше...

Когда-то давно Аллефельд лежал на территории двух государств, Аллаэллы и Мерроэ. И они соблюдали сохранность своих границ даже в этом неприветливом крае. Но со временем, когда стало ясно, что по- настояшему эти земли принадлежат только той нечисти, которая их населяет, да еще немного трикстерам, которых здесь терпят благодаря покровительству Гайамарта, обе страны перестали оспаривать свои права на Мертвый лес.

Люди ушли отсюда, бросив дома, утварь, хозяйственные постройки. Жизнь была ценнее. Немногие из жителей далеких городов могли представить себе, какая странная война не на жизнь, а на смерть разыгрывалась здесь на протяжении столетий. И человек в ней оказывался отнюдь не победителем. Самыми счастливыми были те, кто потеряв здесь свое имущество, сохранили рассудок, свободу и сберегли душу. Однако так повезло не всем.

На северо-западе Мерроэ, у берегов озера Согин, находилась небольшая, но богатая деревня с таким же названием. Населяли ее в основном рыбаки, охотники и бортники. Деревня стояла в глуши, и ее жители редко выбирались не только в столицу, но и в ближайший город, всегда занятые работой. Ну а городским и подавно было нечего делать здесь, почти в чаще Аллефельда, о котором уже ходила дурная слава. Из-за удаленности от других населенных пунктов, жители деревни выбирали жен среди своих, и через несколько веков все население Согина состояло из близких и дальних родственников.

Старостой в те времена, когда случилась эта история, был старый Далх – человек такого древнего возраста, что никто в деревне не помнил его молодым. Однако староста чувствовал себя прекрасно, управляя сородичами железной рукой, и к праотцам вроде не собирался. Правда, о Далхе за его спиной болтали разное; говорили даже, что свое долголетие он получил за верную службу самому Кодешу – Владыке Лесов, однако всерьез в это никто не верил. Односельчане полагали, что великому богу не может быть никакого дела до древнего старца из небольшой деревни, – и горько заблуждались.

Хоть события в Согине и происходили у всех на виду, но таинственного и загадочного хватало. То ребенок, с которого заботливая мать или бабка глаз не спускали, исчезал без всякого следа; то тонул в озере лучший пловец и рыбак; то бесследно пропадала в лесу самая красивая девушка. Все это обсуждалось жителями, однако недолго – не до того было, работы всегда хватает.

Да и случалось такое не очень часто, а жизнь около самого Мертвого леса – не подарок, вот и принимали согинцы свои маленькие трагедии вроде как должное, потому что считали: не бывает так, чтобы боги всегда были в хорошем настроении. А когда они гневаются то люди страдают, – так уж повелось.

Шли годы, текли десятилетия, а деревней по-прежнему командовал жесткий старик с пронзительными зелеными глазами – старый Далх.

Когда жена лучшего охотника деревни – статная и веселая Гия – должна была рожать, бабке-повитухе, как на грех, стало плохо. Плохо, и все тут. И старуха, которая всю свою жизнь занималась чужими хворями, никак не могла совладать со своей. Пока разобрались, что к чему Гия уже родила двух крепких близнецов, таких же чернокудрых и светлоглазых, как она сама. Но роды вышли тяжелые, помощи ей не было никакой, и, когда сбежались подруги да соседки, стало ясно, что не выживет жена охотника.

В бреду она металась, кричала что-то про старого Далха и про Кодеша, молила пожалеть младенцев, а к утру вдруг пришла в себя, обвела всех ясными глазами, прошептала: «Бедные мои дети» – и умерла.

Последние слова Гии никого не удивили: конечно, дети бедные, раз без матери остаются. Близнецов – брата и сестру – назвали так, как еще при жизни хотела назвать их мать, – Эйя и Габия и отдали на воспитание двоюродной сестре Гии, у которой не так давно родился сын.

А еще через несколько дней погиб и отец младенцев. И хотя смерть никогда не бывает ожидаемой или милосердной, но на этот раз все вышло вовсе нелепо.

Охотились согинцы на уток, шли к озеру, в лес заходить и не собирались. Как вдруг вывалился из чащи медведь невероятных размеров и направился прямиком к одному из охотников. Ударил его раз-другой громадной когтистой лапой, повернулся и так же неспешно ушел обратно в лес. А стрелы, которые пускали друзья погибшего, не причинили вреда – даже капли крови не уронил лесной разбойник.

Так и вышло, что, будучи только десяти дней от роду, близнецы осиротели. Тетка растила их как родных, но дела в деревне с каждым годом шли все хуже и хуже: гибли на охоте мужчины; тонули, запутавшись в собственных сетях, рыбаки, все больше людей исчезало бесследно, – а лес наступал на них, не давая опомниться, прийти в себя, оглядеться, чтобы уразуметь, что же это происходит. Некогда было обращать внимание и на двух сирот, ими теперь занимался старый Далх – вот уж кого смерть упрямо не брала.

Когда близнецам исполнилось по пятнадцать лет, деревня почти вся обезлюдела – от силы человек двадцать, еще ютились в старых, полуразвалившихся домах.

В тот вечер, перед закатом, Далх повел близнецов в лес.

– Сдурел старый, шептались они между собой. – То в лес и днем не пускает, то на ночь глядя тащит. К беде...

Если бы они знали, что ждет их этой ночью в лесу... Но дар неведения – чуть ли не единственный бескорыстный дар богов.

Долго брели они вслед за уверенно шагающим стариком по извилистой заросшей тропинке, уходя все дальше в глубь Аллефельда. И когда огромная полная луна заняла своим диском почти весь небосклон и угрожающе нависла над самыми головами близнецов, Далх вывел их на поляну, к развалинам не то храма, не то капища – ничего подобного в своей жизни Эйя и Габия не видели. Они даже не были сильно напуганы, потому что все известные им до сих пор опасности были материальными. Страх должен был прийти к ним позднее.

И он пришел – ошеломляющий, дикий, животный страх, когда вдруг раздался треск и грохот и на поляну выбралось ужасное существо.

Это был почти человек – темнокожий исполин с громадными мускулами, одетый в звериные шкуры. Голову его венчала корона ослепительно белых, сплетенных рогов. Но самыми страшными казались ярко- желтые глаза хищника на смуглом лице и острый злобный оскал.

Они сразу узнали его: почти каждый вечер бабки рассказывали деревенским детям о том, что нельзя играть на лесных полянах: придет Лесной владыка, Кодеш, и заберет к себе. А для чего заберет? Известно для чего: или съест, или в чудовище обратит; он ведь не знает жалости, звероподобный братец великого Джоу Лахатала:

Когда жалкие испуганные близнецы настолько пришли в себя, что смогли обернуться в поисках Далха, то крик ужаса одновременно вырвался из их глоток: на том самом месте, где должен был находиться деревенский староста, пружинисто присел, готовясь к смертельному броску, большой волк. Лесной владыка засмеялся, забавляясь замешательством, ужасом и недоумением близнецов, а затем лениво махнул рукой. И