– Конечно, о миссис Росс. Видеть ее живущей в доме у ирландца – просто оскорбление. Будь она под моей крышей, я бы женился на ней сразу же.

– Конечно, – уклончиво пробормотал Морган. Он совершенно не мог взять в толк, почему Леннокс так рвется жениться на миссис Росс. Конечно, в округе больше не найти женщин, принадлежащих к тому же классу, что и Леннокс, но Моргану всегда казалось, что Леннокс будет искать жену в Нью-Йорке, в городе, который он всегда так расхваливал. Его постоянные предложения миссис Росс о женитьбе говорили скорее об одержимости, чем о любви, особенно если все видели, что он не выказывал никаких признаков влюбленности.

– Значит, вы мне поможете! Великолепно! Если вы сможете извлечь ее из логовища Донована и привести ко мне, ну, скажем, завтра…

– О чем вы говорите, черт побери? – И Морган встал со стула.

– Ну как о чем? О том, чтобы вызволить миссис Росс из объятий Донована, конечно. Вы хорошо заработаете и сможете обзавестись своим домом и семьей, если поможете мне. Скажем, пять тысяч долларов?

Морган выплеснул свое вино в лицо Ленноксу. Рислинг стекал по его подбородку.

Леннокс замер. Глаза у него остекленели, как у гремучей змеи, собравшейся броситься на врага. Усилием воли он заставил себя улыбнуться.

– Я так понимаю, что вы отказываетесь.

– Правильно понимаете, трус. – Морган ждал, надеясь, что сейчас последует вызов на дуэль.

Злобный взгляд Леннокса мог остановить даже василиска, но он с видимым усилием заставил себя остаться на месте. Камнедробилки продолжали свою нечеловеческую разрушительную работу.

– Вы заплатите за свое хамство, – прошипел Леннокс и наконец втянул в себя воздух. – Но вы – всего лишь наемный работник и не стоите того, чтобы с вами драться. Теперь можете идти.

– Донован вас убьет.

Леннокс рассмеялся, и от его смеха по спине у Моргана пробежал холодок.

– Пусть попробует. Хотите остаться и обсудить это?

Морган сжал кулаки и повернулся к двери. И тут увидел Леннокса, отразившегося в ламповом экране. Тот вынимал из ящика стола револьвер. Морган круто повернулся как раз в тот момент, когда Леннокс прицелился, выхватил свой револьвер и взвел курок. Никогда еще он не выхватывал оружие с такой быстротой.

Теперь каждый из них смотрел в дуло револьвера противника.

– Если вы выстрелите, – прорычал Леннокс сквозь сжатые зубы, – пойдете под суд за убийство.

– А если вы выстрелите первым, будете мертвы, прежде чем я упаду на ваш брюссельский ковер. Мексиканский прием, Леннокс.

Леннокс зарычал, но свой «кольт» не опустил.

– Убирайтесь.

– С удовольствием. – И Морган протянул у себя за спиной руку к дверной ручке.

– Не утруждайте себя приходить еще раз, малыш. С этого дня «Прииски Леннокса» больше не ведут дел с «Донованом и сыновьями».

Морган коротко кивнул.

– Как хотите. «Донован и сыновья» обойдутся без «Приисков Леннокса», но сколько продержатся «Прииски Леннокса» без перевозки грузов?

– Мы вполне обойдемся. «Прииски Леннокса» будут в полной силе, когда о «Доноване и сыновьях» все давно забудут, – презрительно усмехнулся Леннокс.

Морган фыркнул и вышел из конторы, стараясь не сводить глаз с мерзавца, пока не оказался на улице. Конечно, придется предупредить Уильяма.

Уильям спокойно прошел через двор, наслаждаясь музыкой, доносящейся из центрального здания. Даже вечная игра на бильярде прекратилась – люди слушали. В последний раз он слушал песню Шуберта в Дублине в исполнении прекрасного сопрано и пианиста. Виола играла ее превосходно, но скорее как аккомпаниатор, чем как солист, оставляя место отсутствующей певице вступить в музыкальный диалог.

Виола закончила песню, как раз когда он открыл дверь и остановился в гостиной. Она взяла начальные аккорды «Прекрасного мечтателя» Фостера.

Уильям улыбнулся и вошел в комнату, напевая.

Виола обернулась, посмотрела на него, и глаза ее посветлели, точно морские волны, освещенные солнцем. Она продолжала играть красивую мелодию, легко приспосабливая ее к его голосу и фразировке, пока они оба не превратились в одного исполнителя.

Уильям прислонился к пианино и улыбнулся, когда они закончили.

– Браво! Вы самая лучшая аккомпаниаторша, с какой я имел удовольствие петь, Виола.

Она вспыхнула, ее пальцы все еще прикасались к черно-белым клавишам.

– Благодарю вас. У вас замечательный баритон, Уильям.

Он склонил голову, молча выражая благодарность за похвалу.

– Может, споем еще?