Соблазнительнейшие запахи просачивались из-под крышек, накрывающих блюда, расставленные на изящном столе из ореха и на серванте. Пол застилал богатый персидский ковер.

Великолепное большое пианино розового дерева точно поместилось в свободном месте у дальней стены – будь здесь рояль, он занял бы большую часть комнаты.

У Виолы заныли пальцы от желания прикоснуться к инструменту.

Изящная китаянка, одетая в черное, как полагается старшим слугам, присела перед Донованом. Виола тут же стала рассматривать остальных обитателей комнаты.

– Миссис Росс, это Сара Чан, жена Абрахама. Она будет вашей личной горничной, если вы не возражаете. Монахини в Китае научили ее обязанностям горничной и кухарки.

Горничная и охранник? Господи, какая заботливость! Какая щедрость.

– Я уверена, что она вполне мне подойдет, мистер Донован. Я еще никогда не имела своей горничной. Здравствуйте, Сара. – И Виола протянула руку, а Сара с улыбкой пожала ее и снова присела в реверансе.

Рука Уильяма коснулась локтя Виолы, и возможность думать связно оставила ее. Они сели, и Виола оказалась спиной к столь заманчивому фортепьяно.

Уильям и Виола немного поговорили, в основном о всяких пустяках, хотя Виола впоследствии не могла бы пересказать их разговор даже ради спасения собственной жизни. Еда показалась ей восхитительной; она, наверное, что-то ела, потому что Донован не говорил об отсутствии у нее аппетита. Прислуживал им Абрахам, молча предугадывая каждое желание.

Все время она могла думать только о Доноване и угадывать, что у него на уме.

В своей конторе он вел себя ласково, дарил ей наслаждение. Груди ее заныли при воспоминании. Он наверняка знает разные способы, как разжечь в женщине страсть.

– Как Теннесси? – спросила Виола, наблюдая за Донованом, ловко чистившим апельсин. Сильные руки. Длинные пальцы, которые совсем недавно познавали ее так интимно. Она отвела взгляд от его рук и посмотрела ему в лицо.

– Неплохо. Дайте ему отдохнуть недельку, и он снова поведет караван с боеприпасами. – Донован протянул ей дольку редкого плода. Она когда-то в манхэттенском доме ее деда получила апельсин в подарок на Рождество и пробовала его.

Виола кивнула в ответ, думая, что он подаст дольку ей на тарелке. Но он деликатно поднес ее к ней, явно ожидая, что она станет есть у него с руки.

Виола от потрясения широко раскрыла рот. Он тут же сунул дольку ей в рот. Закрыв рот, она стала жевать, глядя ему в лицо. Плод на вкус просто замечательный, острый и сладкий одновременно. Она проглотила дольку, и ей тут же предложили еще.

– Мистер Донован, – запротестовала она, – ни к чему меня кормить.

– Но мне нравится, золотце, – мурлыкающим голосом ответил он. От густых завораживающих раскатов его голоса сердце у нее слегка подпрыгнуло. – А вы обещали делать мне приятное, верно?

Он провел кусочком по ее губам, оставив на них его соблазнительный вкус.

– Ну же, золотце, – подстегнул он ее. Что плохого в том, чтобы подчиниться ему, если награда такая сладкая? – И Виола открыла рот и взяла вторую дольку.

– А теперь скажите, Виола, разве не вкусная вещь? Ешьте ее не торопясь, чтобы насладиться каждым кусочком.

Она послушалась, не понимая, почему он так старается накормить ее.

– Вот вам еще кусочек. Не теряйтесь, – уговаривал он. – Пусть его сладость проскользнет вам в горло.

Экзотический вкус плода наполнял ее рот с каждым медленным откусыванием.

– А теперь закройте глаза и думайте только об апельсине. Просто жуйте и глотайте. Все время на свете принадлежит вам, золотце. Наслаждайтесь же, – проговорил он мурлыкающим голосом.

Виола покорялась сладким уговорам его голоса, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Острый сок принес в ее рот новую жизнь. Она ведь так давно привыкла к фасоли и хлебу из кукурузной муки.

Как только она съедала дольку, ее уже ждала следующая. Он не давал ей выйти за пределы того мира, который определялся его голосом и изысканным фруктом.

Она раскрыла рот за следующей долькой, и его рот поймал ее губы. Он играл с ней, и поцелуй оказался тоже игрой, во время которой он узнавал очертания ее рта изнутри на ощупь и на вкус. Поскольку Виола совершенно вышла из равновесия, она покорялась его ласкам в высшей степени естественным образом.

Его язык проник ей в рот глубоко, и она застонала. Она подняла руку, чтобы придвинуть его голову ближе. Потом запустила пальцы в густой шелк его волос, лаская его. Он тихо прорычал и поцеловал ее крепче.

Уже через мгновение он высоко поднял ее на руках.

– Мистер Донован, – запротестовала она, но протест ее прозвучал скорее как мольба.

Он посмотрел на нее.

– Вы хотите еще раз меня поцеловать, золотие? Виола изумилась.

– Что вы хотите сказать?

– То, что сказал. – Его губы коснулись ее, и она снова погрузилась в мир сладких ощущений.

Когда он остановился, она заморгала и медленно открыла глаза, обнаружив себя в маленькой ванной