обладали. Кожные покровы О'Мары побледнели, но никакой иной реакции Лиорен не отметил.

– Ранее, – добавил Лиорен, – когда я заметил, что поведение гроалтеррийцев лежит за пределами моего понимания, вы сказали, что оно лежит за пределами моего нынешнего понимания. Не намекали ли вы на то, что у нынешней ситуации имеются прецеденты?

Цвет лица О'Мары вернулся к норме. Он коротко оскалился.

– Прецедентов множество – столько же, сколько видов обитает в Федерации, однако вы чересчур сильно погрузились в ситуацию, чтобы вспомнить о них. Прошу вас, лучше вспомните о последовательности событий, сопровождающих рост эмбриона от зачатия до рождения. По очевидным причинам мне проще привести в пример собственный вид. – Главный психолог сцепил пальцы рук, лежавших на крышке письменного стола, и заговорил спокойным, бесстрастным тоном лектора:

– В процессе роста эмбриона внутри матки он проходит стадии изменений, соответствующие эволюционному развитию вида в целом, однако эти изменения происходят за сжатый промежуток времени.

Вначале эмбрион представляет собой слепого, лишенного конечностей, примитивного обитателя жидкой среды, плавающего в океане околоплодной жидкости. На свет он появляется в виде крошечного, физически беспомощного дубликата взрослой особи, однако обладает разумом, который со временем позволяет ему стать равным своим родителям и даже превзойти их. На Земле путь эволюции, превратившей четвероногое сухопутное животное в разумное создание – Человека, был долог и изобиловал многими бесплодными поворотами – формированиями существ, внешне напоминавших человека, однако лишенных человеческого разума.

– Я понимаю, – вставил Лиорен. – То же самое происходило на Тарле. Но какое это имеет отношение к данному случаю?

– На Земле и на Тарле, – продолжал О'Мара, как бы не заметив вопроса, – была промежуточная стадия эволюции разумной, обладающей сознанием формы жизни. На Земле мы называли раннюю, менее развитую в умственном отношении форму человека неандертальцами, а форму, которая резко сменила неандертальцев, – кроманьонцами. В физическом отношении они не слишком-то отличались друг от друга, но главное отличие все же существовало, хотя и не бросалось в глаза. Кроманьонский человек не намного, но ушел вперед по сравнению с дикими зверями, он обладал тем, что называется «Новым Разумом» – разумом, который позволяет обеспечивать рост цивилизации, ее процветание, который позволяет осваивать не только одну планету, но сотни и тысячи других. Ну а если бы кроманьонцы попытались обучать своих предков тому, чему те не в состоянии были обучиться? Или наоборот – совсем не трогали бы их? В прошлом на Земле было проделано множество безуспешных экспериментов в области контактов между так называемыми цивилизованными людьми и дикарями.

Поначалу Лиорен не понимал, с какой стати О'Мара завел этот разговор, но неожиданно его осенило – он догадался, на какую мысль его пытается натолкнуть землянин.

– Если мы вернемся к аналогичности внутриутробного развития и доисторической эволюции, – продолжал О'Мара, – и предположим, что период внутриутробного развития у гроалтеррийцев пропорционален их эволюционному развитию, то перед нами встанет вопрос: не существовало ли на их эволюционном пути стадии низкого развития разума? А если предположить, что их младенцы проходят-таки таковую стадию, но не до рождения, а после него. Это могло бы означать, что в течение промежутка времени от момента появления на свет до наступления препубертатного возраста Малыши временно принадлежат к иному виду, нежели взрослые гроалтеррийцы, – к виду, который Родителями почитается жестоким и диким и, выражаясь более мягко, малоразумным и малочувствительным. Однако эти юные дикари являются любимыми отпрысками вышеупомянутых Родителей. – О'Мара вновь обнажил зубы. – Высокоразвитые в умственном отношении Родители в таком случае просто обязаны по возможности избегать встреч с Малышами, поскольку телепатические контакты с незрелым, примитивным сознанием младенцев были бы крайне неприятны. Кроме того, не исключено, что подобных контактов Родители избегают еще и потому, что боятся навредить разуму юных созданий. Родители даже не пытаются учить Малышей, откладывая это до лучших времен – до тех пор, пока мозг юных гроалтеррийцев физиологически не созреет.

Именно такого типа поведения мы вправе ожидать от любящего и ответственного Родителя.

Лиорен во все глаза смотрел на пожилого землянина, тщетно пытаясь подобрать слова уважения и восхищения, приличествующие ситуации. В конце концов он проговорил:

– Ваши слова – не предположение. Полагаю, что вы описали положение дел с фактической стороны и учли все важные детали. Эти сведения очень помогут мне разобраться в эмоциональном расстройстве Геллишомара. Я вам очень благодарен, сэр.

– У вас есть возможность более полно выразить свою благодарность, – заметил О'Мара.

Лиорен промолчал.

О'Мара покачал головой и уставился на дверь своего кабинета.

– Прежде чем вы уйдете, – сказал он, – я хочу вам кое-что сообщить и попросить вас задать больному вопрос: кто и как попросил оказать ему помощь? Ведь обычные каналы связи задействованы не были. Что касается телепатических сигналов, способных поступить от органического недискретного источника, обладающего ограниченной передающей мощностью, то таковые сигналы не могут преодолевать расстояние, превышающее несколько сотен ярдов. Кроме того, в тех случаях, когда телепат пытается наладить связь с нетелепатом, имеют место крайне неприятные психические явления.

Однако факты есть факты, – продолжал Главный психолог. – Капитан Стиллсон, командир орбитального корабля, экипаж которого пытался вступить в контакт с гроалтеррийцами, сообщил о своих странных ощущениях. Изо всех членов экипажа эти ощущения появились только у него. Он утверждал, что вдруг почувствовал – на поверхности планеты что-то неладно. До той поры никому и в голову не приходило совершить посадку на Гроалтере без разрешения местных жителей. Между тем Стиллсон посадил корабль именно там, где раненый Геллишомар ожидал помощи, и организовал транспортировку больного в Главный Госпиталь Сектора – и все это из-за того, что его не покидало сильнейшее чувство обязанности сделать это. Капитан утверждает, что не ощущал никакого постороннего воздействия и что его сознание все время принадлежало только ему, и никому больше.

Лиорен все пытался усвоить поток новой информации и гадал, стоит ли ему говорить об этом с пациентом или нет.

– Все это заставляет меня задуматься об умственных способностях взрослых гроалтеррийцев, – добавил Главный психолог так тихо, словно говорил сам с собой. – Если они, как, похоже, явствует на сегодняшний день, не общаются со своими отпрысками из-за риска навредить их последующему умственному и философскому развитию, то это может явиться причиной того, почему они отказываются от всяких контактов с другими цивилизациями Федерации, которые мы почитаем высокоразвитыми.

Следующая встреча Лиорена с Геллишомаром оказалась очень полезной, но между тем и крайне обескураживающей. Геллишомар сообщил Лиорену многое о жизни и поведении Малышей и добавил, что все это можно не только передать другим, но и обсудить с ними, однако тарланин не мог отделаться от мысли, что гроалтерриец все время говорит не о том. Корпус Мониторов, конечно, придет в восторг от собранных Лиореном данных, но у самого Лиорена было неотвязное ощущение, что пациент рассказывает ему все это только ради того, чтобы не говорить о другом – -то для себя очень важном. По истечении третьего часа, когда пациент уже начал повторяться, терпение Лиорена иссякло, и, как только наступила очередная пауза, он поспешно проговорил:

– Геллишомар, я рад и благодарен за сообщенные вами сведения. Уверен, они порадуют и моих коллег. Но мне хотелось бы услышать – и почему-то мне кажется, что вы хотели бы рассказать мне о себе.

Гроалтерриец моментально умолк. Лиорен собрался с духом, призвал себя к спокойствию и попробовал найти слова, которые сподвигли бы пациента на продолжение разговора.