младшего подросткового возраста и у вас имеются проблемы. Предупреждение: не приближайтесь к этому существу без кислородных масок или легких скафандров, не осуществляйте никаких процедур без этих средств индивидуальной защиты. Если меры предосторожности не были приняты заблаговременно и сотрудники госпиталя пострадали, их следует подвергнуть искусственной вентиляции легких на протяжении примерно двух часов, после чего они должны прийти в себя без каких-либо отрицательных последствий. Речь идет о природном защитном механизме юных ДБПК. Принцип действия этого механизма будет объяснен вам, когда в госпиталь прибудут двое медиков-ДБПК. Они прибудут через четыре часа на разведывательном корабле «Торранс», дабы осмотреть оставшуюся в живых особь и забрать ее домой. Они также проявляют очень большой интерес к многовидовой больнице и просят разрешения затем вернуться в Главный Госпиталь Сектора на учебу и…

Но тут слушать полковника Скемптона стало невозможно: доктор Гильвеш громко окликнул Конвея и указал на медсестру-кельгианку. Та возмущенно шевелила шерстью, потому что трахеальная трубка мешала ей говорить. Звал Конвея и парень-траспортировщик: Торннастор пытался подняться на все свои шесть ножищ и громко выражал свое возмущение по поводу всего происходящего. Эдальнет поднялся сам и усиленно интересовался – что, собственно, случилось. Худларианин вопил, что жутко проголодался, а все, кто прятался под колпаком носилок, выбирались наружу. Остальные побросали кислородные маски и пытались докричаться друг до друга или до Конвея.

Конвей обернулся и посмотрел на ДБПК. Он вдруг испугался за нее – мало ли как она могла отреагировать на этот бедлам. Нет-нет, теперь, когда злополучный орган был покрыт двумя слоями латексной краски, ДБПК никого не могла бы отравить, но зато медики дружно могли напугать ее чуть не до смерти.

ДБПК осматривала палату большими добрыми глазами. Понять что-либо по ее острой пушистой мордашке было невозможно. Но тут от потолка оторвался Приликла и запорхал у самого уха Конвея.

– Не тревожься, друг Конвей, – проговорил маленький эмпат. – Прежде всего нашей пациенткой владеет любопытство…

Конвей еле расслышал на фоне всеобщего шума несколько долгих гудков сирены – отбой тревоги по заражению воздуха.

Двое медиков-дверлан ДБПК прибыли для того, чтобы забрать юную пациентку, свою землячку, но после непродолжительных консультаций пришли к выводу о том, что больная получает адекватный курс лечения и что заберут они ее недели через две-три, когда врачи госпиталя решат, что ее можно выписать. На это время двое дверланских врачей задержались в госпитале. Их язык был записан в память больничного переводческого компьютера, а сами они дни напролет бродили по коридорам и палатам невероятного технического и медицинского чуда – Главного Госпиталя Сектора. Хвосты дверлан от волнения все время стояли торчком в виде пушистых вопросительных знаков – если, конечно, им не приходилось вместе со своими роскошными хвостами забираться внутрь скафандров для преодоления уровней с теми или иными атмосферными условиями.

Несколько раз дверланские врачи наведывались на «Ргабвар» – сначала для того, чтобы поблагодарить офицеров и бригаду медиков за спасение юной дверланки – единственной, кто остался в живых после страшной аварии, а потом – просто затем, чтобы поговорить о своих впечатлениях от увиденного в госпитале, рассказать о своей родной планете под названием Дверла, о ее четырех процветающих колониях. Эти визиты становились приятными перерывами на фоне жуткой скучищи, царившей в те дни на борту «Ргабвара»: экипаж и медики занимались повышением квалификации.

То есть именно так Главный психолог именовал курсы лекций, учебных тревог, прочих тренировок и технических инструктажей, рассчитанные на ближайшие несколько месяцев. Только сигнал тревоги, чей-то призыв на помощь мог отвлечь «неотложников» от этой учебной нудятины.

– Когда корабль на приколе, свое рабочее время вы будете проводить на борту, – так сказал О'Мара Конвею во время одной короткой и не слишком приятной беседы, – и так будет до тех пор, пока вы не сможете и себе, и мне заявить, что целиком и полностью ознакомились со всеми аспектами своей новой работы, с кораблем, его системами и оборудованием и азами специальностей, которыми владеют офицеры, члены экипажа. От них, кстати говоря, потребуется то же самое в отношении медицины. А сейчас вы демонстрируете полное невежество, хотя и вылетали на вызовы дважды за время учебы.

Первым своим вылетом вы создали большие неудобства для себя, – кислым тоном продолжал О'Мара, – а вторым чуть не вызвали всеобщую панику в госпитале. Тем не менее я бы не стал называть как первый, так и второй случай дерзким вызовом вашим познаниям в многовидовой медицине или опыту Флетчера в области инопланетянской космической техники. Следующий вылет может оказаться не таким легким, Конвей. Предлагаю вам подготовиться к нему, научившись работать одной командой, а не двумя отдельными, каждая из которых старается набирать очки и обгонять другую. Будете выходить – не хлопайте, пожалуйста, дверью.

Вот так «Ргабвар» превратился в школьный класс и лабораторию, где офицеры читали лекции по своим специальностям на таком уровне, какой, по их мнению, был доступен медикам, а медики пытались втолковать офицерам азы физиологии. Поскольку лекции большей частью носили обзорный характер, а не узкоспециализированный, читали их чаще всего капитан или Конвей. Все члены экипажа присутствовали на лекциях по медицине, кроме вахтенного офицера, который все видел и слышал с помощью монитора, установленного в отсеке управления, и мог задавать вопросы.

В день, о котором идет речь, Конвей освещал вопросы сравнительной физиологии неземлян.

– Если вы не находитесь в многовидовой больнице типа нашего госпиталя, – проговорил он, адресуясь к лейтенантам Чену, Доддсу и Хэслэму, а также к видоискателю коммуникатора, связывавшего медицинскую палубу с отсеком управления, где нынче вахтенным был капитан Флетчер, – то вы, как правило, встречаетесь с представителями какого-то одного вида и называете их в зависимости от того, откуда они родом. Но здесь, в госпитале, а также при работе на месте космических катастроф крайне важно как можно скорее и точнее произвести идентификацию поступающих пациентов и спасенных жертв аварий. Зачастую пострадавшие пребывают в столь плачевном состоянии, что сами не могут сообщить о себе никакой физиологической информации. Именно по этой причине нами в свое время была разработана четырехбуквенная система физиологической классификации.

Первая буква обозначает уровень физической эволюции, – продолжал Конвей. – Вторая указывает на тип и распределение конечностей и органов чувств, что, в свою очередь, позволяет определить местонахождение головного мозга и других важных органов. Последние две буквы относятся к типу обмена веществ и атмосферно-гравитационным потребностям существа, а это связано с такими показателями, как масса тела и толщина кожных покровов, наличие шерсти, чешуй, костных пластин и так далее, что обозначается соответствующей буквой.

Именно в этот момент в процессе чтения больничного курса лекций, – сказал Конвей, улыбаясь, – мы напоминаем некоторым стажерам-медикам о том, что они не должны впадать в комплекс неполноценности из-за того, с какой буквы начинается код их физиологического типа. Говорим мы им также и о том, что уровень физической эволюции, который, по сути, является степенью адаптации к условиям среды обитания, не связан напрямую с уровнем интеллекта.

Виды, чей физиологический код начинался с букв А, Б и Ц, являлись вододышащими. На большинстве планет жизнь вышла из океана, и эти существа стали высокоразвитыми в интеллектуальном отношении, не покидая водную среду. Буквами от Д до Ф обозначались теплокровные кислорододышащие, и в эту группу попадало большинство разумных, цивилизованных существ в Галактике.