какой-то естественной защитой против больших физических повреждений...

Конвей замолчал, неожиданно его приподнятое настроение сменилось глубоким унынием.

– Черт возьми, как жаль, что вместо того, чтобы заниматься сначала колесниками, потом этими лейкоцитами-переростками, я с самого начала не сконцентрировал все внимание на инструментах. Я потерял так много времени.

– Зато теперь мы его не теряем, – откликнулся Харрисон и указал на дублирующие экраны.

К лучшему или к худшему, но большое хирургическое вмешательство началось.

Главный экран показал строй тяжелых крейсеров, которые следовали за головным кораблем, подававшим команду «сделай, как я», вдоль первой части иссечения. Гравитационные вибраторы делали глубокие надрезы в теле пациента, прессоры разводили края раны, чтобы идущие сзади корабли постепенно рассекали плоть все глубже и глубже. Как и все корабли имперского класса, крейсеры могли поражать цели самыми разными устрашающими средствами в очень точно отмеренных дозах – от усыпления мятежников, заполнивших несколько улиц, до аннигиляционного распыления на атомы целых континентов. Корпус мониторов редко допускал, чтобы ситуация складывалась таким образом, когда применение оружия массового уничтожения становилось единственно возможным решением проблемы, и держали его скорее в качестве внушительной дубины. Как и большинство полицейских, силы правопорядка Федерации понимали, что невынутая дубинка приносит гораздо лучшие и более долговременные результаты, чем та, которая слишком занята раскалыванием черепов. Но самым мощным и универсальным оружием ближнего боя – универсальным потому, что оно одинаково хорошо могло служить и мечом и оралом, – являлся гравитационный вибратор.

Результат разработки системы искусственной гравитации, компенсирующей убийственный ускорения, с которыми летали космические корабли Федерации, и силового экрана, обеспечивающего защиту от метеоритов или позволяющего судну с достаточными энергетическими ресурсами подобно старинному дирижаблю зависать над поверхностью планеты, – луч гравитационного вибратора просто очень резко притягивал и отталкивал с силой до ста «же» и частотой несколько раз в минуту.

Корпусу приходилось очень редко использовать вибраторы в качестве оружия – обычно комендоры довольствовались расчисткой и вспашкой тяжелого грунта на вновь осваиваемых планетах. Для оптимального эффекта луч должен был быть очень узким; но даже несфокусированное излучение могло стать разрушительным, особенно будучи наведено на мелкую цель типа разведывательного корабля. Вместо того, чтобы отрывать большие куски обшивки и превращать в металлический фарш то, что под ней скрывалось, оно трясло весь корабль целиком до тех пор, пока не выдерживала находящаяся внутри команда.

Однако во время данной операции луч был предельно узким, а дальность его действия определялась с точностью до дюйма.

На первый взгляд ничего впечатляющего не происходило. На каждом крейсере было по три батареи вибраторов, но они работали с такой частотой, что поверхность существа казалась почти непотревоженной. Создавалось впечатление, что относительно щадящие силовые лучи расположенных между вибраторами прессоров только что-то и делали – они вынимали вверх узкий клин вещества и срезали растительность таким образом, чтобы следующий гравивибратор мог сделать надрез еще глубже. И только после того, как лучи коснутся поверхности планеты и продвинутся на несколько миль вперед, должны были подлететь все еще находящиеся на орбите эскадрильи, чтобы превратить узкий разрез в ров, который, как они надеялись, остановит распространение растительной заразы из иссеченных разрушающихся мертвых районов.

Фоном для изображения на экранах служили доносившиеся до Конвея отрывистые голоса артиллерийских офицеров. Казалось, они исчисляются сотнями, и все докладывали об одном и том же одинаковым набором слов.

Через неправильные промежутки времени рапорты прервал спокойный неторопливый голос. Он направлял, санкционировал и координировал общие усилия – голос бога, которого иногда называли командующим флотом Дермодом.

В качеств высокопоставленного офицера Корпуса мониторов двенадцатого галактического сектора он командовал более чем тремя тысячами боевых кораблей, вспомогательными и связными судами, опорными базами, верфями и огромным количеством существ, землян и инопланетян, которые всем этим управляли.

Если операция провалится, Конвей, конечно же, не сможет посетовать на качество оказываемой ему помощи. Он начинал испытывать радостное чувство от того, как развивались события.

Это ощущение длилось целых десять минут, пока линия иссечения не прошла через сорок третий туннель, куда они только что проникли. Конвей мог непосредственно видеть внутренний конец перемычки – толстой гофрированной сосиски из прочного пластика, которая под давлением пятьдесят фунтов на квадратный дюйм плотно прижималась к стенкам туннеля.

Из-за того, что процессы лечения внутри пациента происходили удручающе медленно, дабы избежать потерь рабочей жидкости, были необходимы специальные приспособления. Вода в буквальном смысле заменяла животному кровь, а у нее, в отличие от последней, отсутствовало одно очень важное свойство – она не сворачивалась.

Рядом с перемычкой дежурили два монитора и врач с Мелфа. Казалось, что они чем-то обеспокоены, но из-за огромного количества снующих по туннелю лейкоцитов разглядеть, чем именно, ему не удалось. Перед этим его экраны показали, как линия иссечения прошла поперек горлового туннеля.

Между перемычкой и разрезом вылилось несколько сотен галлонов воды. Принимая во внимание размеры пациента, это вряд ли можно было назвать даже каплей. Вибраторы и силовые поля продолжали движение. Они продлевали и углубляли надрез, в то время как мощные нематериальные лучи прессоров невидимые опоры, несущие огромный вес крейсеров – разводили его края до тех пор, пока он не становился рвом. Небольшой заряд химической взрывчатки обрушил верхнюю стенку обезвоженной части туннеля, усилив пластиковую перемычку. Казалось, все идет, как планировалось, но тут на панели Конвея замигала лампочка срочного вызова, и экран заполнило лицо майора Эдвардса.

– Конвей, – нетерпеливо обратился он, – инструменты атакуют перемычку в туннеле номер сорок три!

– Но это же невозможно! – воскликнула Мэрчисон обиженным тоном человека, который, играя с приятелем в карты, уличил того в мошенничестве.

– Пациент никогда не вмешивался в наши действия внутри тела. Тут нет глазных растений, которые могли бы выдать наше местоположение, не говоря уж об освещении, а перемычка вообще не из металла. На поверхности они никогда не нападают на предметы из пластика – только на людей и машины.

– А на людей они нападают потому, что мы выдаем свое присутствие, пытаясь установить над инструментами мысленный контроль, – быстро проговорил Конвей и обратился к Эдвардсу:

– Майор, выведите этих людей от перемычки в шахту для подачи питания. Быстро. Я не могу связаться с ними напрямую. И скажите им, пока они будут это делать, пусть постараются не думать...

Он умолк, так как перемычка впереди исчезла в глухом белом взрыве пузырей, которые с ревом устремились в их сторону вдоль верхней стенки потолка. Снаружи из машины что-либо разглядеть было невозможно, а внутри на экранах мелькало лицо Эдвардса и космические корабли в кильватерном строю.

– Доктор, снесло перемычку! – прокричал Эдвардс, скользнув взглядом в сторону. – Обломки тела за ней размывает. Харрисон, забуривайтесь в стенку.