каталках, поверх которых были натянуты специальные палатки. Их сопровождали люди и келгиане. Транспортировка шла гладко, словно полчаса назад Конвей и не переживал за возможность её осуществления.

В заполненном водой отделении АУГЛ палатки раздулись как пузыри и всплыли под потолок. Тянуть их вдоль по коридору было небезопасно, поскольку они могли зацепиться за какую-нибудь трубу, а опускать вниз усилиями пяти-шести медсестер – неразумно. Конвей велел доставить с верхнего уровня самодвижущиеся носилки – не предназначенные, но годившиеся для работы под водой. Однако кожух аккумулятора носилок лопнул, и вокруг них немедленно образовался водоворот быстро темнеющей жидкости. Конвей ничуть не удивился бы, узнав, что с пациентом на тех носилках случился приступ. Ему удалось справиться с затруднением благодаря озарению, которому, как он подумал, следовало снизойти на него через две секунды после возникновения проблемы. Он перевел регуляторы искусственной гравитации в коридоре на «нуль», и палатки тут же обрели прежние размеры.

Правда, пациентам и медсестрам пришлось теперь плыть, но это уже были мелочи.

Именно разбираясь с ПВСЖ, Конвей выяснил причину сорвавшегося с уст доктора Маннона «Угу» – на этом уровне дежурила Мэрчисон. Она его не узнала, а он сразу отличил её по тому изяществу, с каким она носила скафандр. Заговаривать с ней он, впрочем, не стал, сочтя обстановку неподходящей.

Иных кризисных ситуаций пока не намечалось. Келгианский звездолет у шлюза номер пять был готов к старту и дожидался лишь появления на борту кого-то из старших врачей и корабля сопровождения. Вспомнив, что на нем улетают многие из тех, с кем он поддерживал приятельские отношения, Конвей решил воспользоваться временным затишьем и попрощаться с ними. Он вызвал Маннона, сообщил о своем намерении и отправился к пятому шлюзу.

Когда он добрался туда, келгианский звездолет стартовал. Конвей увидел его на видеоэкране, с крейсером мониторов на хвосте, а в глубине экрана сверкали подобно новоявленным звездам боевые корабли. Их размещение происходило строго по плану; со вчерашнего дня кораблей заметно прибавилось. Успокоенный и где-то даже потрясенный величественным зрелищем, Конвей двинулся в обратный путь. Придя на место, он обнаружил, что коридор закупорен растущим на глазах ледяным кубом.

На звездолете с Грегори имелась холодная палата для существ классификации СНЛУ. Это были хрупкие кристаллические создания, которые дышали метаном и незамедлительно испарились бы при повышении температуры до минус ста двадцати градусов. На излечении в госпитале находилось семеро таких пациентов, и всех их для перемещения на корабль поместили в охлаждаемый куб десяти футов в поперечнике. Из-за трудности их транспортировки они грузились на звездолет последними. Если бы в их палате был прямой выход в космос, тогда куб можно было бы подвести к кораблю по наружной обшивке, а так санитары вынуждены были тащить его через четырнадцать уровней к шлюзу номер шестнадцать. На всех прочих уровнях коридоры были просторными и заполненными воздухом, либо хлором, поэтому куб лишь покрывался инеем и понижал температуру в помещениях. Но в отделении АУГЛ он начал обледеневать.

Конвей знал, что подобное возможно, но не придал значения, ибо по расчетам куб должен был находиться в воде какие-то секунды. Однако один буксирный канат лопнул. Инерция прижала куб к трубопроводу, и вскоре между ними возникла ледяная спайка. Теперь же куб обволакивал ледяной панцирь четырех футов толщиной, который грозил вот-вот окончательно запереть проход.

– Давайте сюда газовые резаки! – крикнул Конвей Маннону.

Трое мониторов с резаками явились как раз вовремя: ещё чуть-чуть и было бы поздно. Установив регуляторы на максимальное рассеивание, они атаковали ледяную глыбу, расплавили панцирь и попытались придать кубу более транспортабельную форму. Вода вокруг закипела. Ни у Конвея, ни у кого другого охладителей в скафандрах не было. Конвей начал искренне сочувствовать устрицам, которых варят в кипятке. Глыба то и дело норовила зажать кого-нибудь между собой и стеной, в полупрозрачной воде было легко потерять ориентировку и угодить под струю пламени. Но наконец со льдом было покончено. Куб с его семерыми обитателями выволокли через шлюз в соседнюю секцию. Конвей провел перчаткой по стеклу шлема в неосознанной попытке стереть пот со лба и призадумался над тем, какие новые каверзы его ожидают в будущем.

Ответ доктор Маннона гласил: никаких.

Маннон с энтузиазмом сообщил Конвею, что келгианский звездолет забрал ДБЛФ со всех трех уровней, и в госпитале остались только несколько медсестер. Три грузовика с Илленсы заканчивали погрузку ПВСЖ. Что касается вододышащих, АУГЛ и ЭЛНТ в порядке, а СИЛУ с их кубиком сейчас как раз принимают на борт. В общем и целом эвакуировано четырнадцать уровней, что не так уж и плохо. Доктор Маннон посоветовал доктору Конвею подложить под голову подушку и вздремнуть сколько получится, чтобы завтра быть бодрым и свежим. Конвей устало поплыл к внутреннему шлюзу, размышляя о бесконечно привлекательном сочном бифштексе и продолжительном сне, и тут его словно ударили чем-то тяжелым. Удар пришелся одновременно в три места – в живот, грудь и по ногам, то есть туда, где скафандр плотнее всего прилегал к телу. В глазах у него потемнело. Он перегнулся пополам, сознание отказывалось повиноваться, он жаждал умереть и отчаянно хотел, чтобы его стошнило. Однако в моменты просветления он понимал, что так поступать нельзя, и твердил себе, что рвота в шлеме скафандра – непозволительная роскошь...

Постепенно боль немного унялась и сделалась переносимой. Конвей по- прежнему чувствовал себя так, будто тралтан пнул его в пах всеми шестью ногами, но уже стал замечать, что творится вокруг. Он услышал громкое бульканье и увидел трепыхающегося в воде келгианина без защитного костюма.

Приглядевшись, он сообразил, что костюм в наличии, но порван и полон воды.

Поодаль плавали двое других келгиан, их тела были распороты от головы до хвоста; по счастью, все остальное скрывала красноватая муть. У противоположной стены бассейна, в которой зияло неправильной формы отверстие, вода словно дрожала. Странное бульканье доносилось именно оттуда.

Конвей выругался. Ему казалось, он догадывается, что произошло.

Предмет, проделавший отверстие, причинил тем, кто находился в бассейне АУГЛ, немалый вред из-за того, что вода не подвержена сжатию. А его самого и третьего келгианина спасло то, что они были в коридоре. Впрочем, спасло ли?..

На то, чтобы дотащить келгианина до шлюза, располагавшегося на расстоянии десяти ярдов от него, Конвею понадобилось три минуты. Он включил насосы, которые принялись откачивать воду, и одновременно стукнул кулаком по кнопке пневмоклапана. Потом подобрался к лежащему на боку у стены телу. Серебристый мех келгианина свалялся в грязно-серые колтуны, пульса не прослушивалось. Конвей быстро улегся рядом, раздвинул третью и четвертую пару ног ДБЛФ, чтобы было куда надавить плечом, уперся в стену шлюза и начал ритмично двигаться вперед-назад. Обычный способ искусственного дыхания для ДБЛФ не годился. Через несколько секунд изо рта келгианина потекла вода.

Конвей замер: кто-то пробовал открыть шлюз со стороны отделения АУГЛ.

Он схватил коммуникатор, но ничего не добился. Тогда он снял шлем, прижался губами к люку и крикнул:

– Здесь воздуходышащий без скафандра! Не открывайте шлюз, иначе вы нас утопите! Зайдите с другой стороны.

Пару минут спустя второй люк шлюза распахнулся, и Конвей увидел лицо Мэрчисон.

– Д-доктор Конвей... – проговорила девушка каким-то не своим голосом.

Конвей резко выпрямил ноги, ткнул плечом в брюхо келгианина поблизости