– Вы хотите сказать – выдал его?

– Да. Неприятное дельце. Видели когда-нибудь фильм «Ребенок Розмари»? Ее муж заключил контракт с дьяволом, чтобы получить роль. Я ведь тоже видел кое-что подобное.

Положив трубку, я отправилась за кофе, а потом, с кружкой в руке, прокралась в маленький конференц-зал в дальнем конце коридора, Я закрыла дверь и опустилась в кресло, отгородившись наконец от постороннего шума. Я чувствовала себя как-то странно и не могла понять почему. Может быть, на мне начали сказываться события последних дней. Чем больше я узнавала о Томе, тем трагичнее становилась его история. Похоже, бедняга действительно был проклят: сначала он потерял родителей, затем роль, о которой мечтал, и, наконец, жизнь. Его личность сама по себе могла стать причиной гибели. Том был славным парнем, добрым и щедрым, что-то вроде легкой добычи, и против него замыслили преступление. Ему нелегко было сказать «нет» парням вроде Дика, которым нужны деньги, и девушкам, желающим с ним спать. Судя по тому, что я узнала, и Блисс, и Харпер, и Локет были инициаторами отношений.

Немного остынув, я вернулась обратно. Кругом толпились люди, разговаривали по мобильникам и перекрикивались через всю комнату. Насколько я поняла, Том Круз устроил себе романтические выходные с Пэрис Хилтон, и эту-то историю Нэш и хотел поместить на обложку. Но мне было совершенно все равно.

Когда принесли первую корректуру моей статьи, позвонила Харпер.

– Значит, ты журналистка из «Базз», так? – спросила она. Голос у нее был очень сердитый.

– Я всегда была журналисткой, и ты это знала.

– Я не знала, что ты пишешь статью. Думала, ты просто помогаешь Крису.

– Послушай, Харпер, – сказала я, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражение. – Клянусь, я ни разу не исказила факты. Мы написали маленькую статью о Томе. Можешь сказать хоть что-нибудь, что можно было бы использовать? Пару слов от лица коллег и продюсеров.

– Нас глубоко опечалила гибель Тома Фейна. Он был замечательным актером и замечательным человеком, и нам всем будет его не хватать. Этого достаточно?

– Если честно – нет. Я хочу поговорить с тобой о твоих отношениях с Томом – разумеется, не для печати. Давай встретимся в выходные.

– Мне правда нечего сказать тебе. Все, что было у нас с Томом, – это наша личная жизнь.

– Меня не интересуют интимные подробности ваших отношений. Мне интересно, почему ты сказала, что на той неделе, когда Том пропал, ты вернулась в Нью-Йорк в воскресенье вечером, хотя на самом деле прилетела ночным рейсом в пятницу.

– Какая, к черту, разница?! Мы пораньше закончили, и я подумала… ты ведь не хочешь сказать, что это я убила Тома?!

– Ты знала, что у него дом в Андах?

– Нет. И вообще это не твое дело – знала я или нет. Поверить не могу, ты намекаешь, что я… Какой у меня, по-твоему, был мотив? Мы с Томом встречались. Мы любили друг друга.

– А если бы ты узнала, что Том встречается с другой?

– О чем ты?

– Давай просто представим, что ты обнаружила: у Тома роман с другой. Например, с кем-то из актрис. Ты бы, наверное, взбесилась.

Это было все равно что бросить бомбу. Но вызвать у Харпер хоть какую-нибудь реакцию удалось лишь таким образом.

– Твою мать!.. С кем?

– Ни с кем. Я просто предположила.

– Послушай, я сказала то, что тебе было нужно, теперь оставь меня в покое. И я больше не хочу, чтобы ты появлялась на съемочной площадке. Ясно?

– Вроде бы не ты должна мне это говорить.

– Ты права, не я. Но Алекс не горит желанием тебя видеть. И Крис, готова спорить, тоже. Ты его унизила.

– Я…

Харпер отключилась.

Господи, что она имеет в виду? Я еще не звонила Крису, ожидая, что он позвонит сам, но, может, мне нужно было сделать первый шаг? Я оставила ему короткое сообщение, попросив его перезвонить.

Следующие несколько часов я мрачно сидела за столом и размышляла над статьей. Она была совсем коротенькая, но если учесть, сколько времени она отняла, можно было подумать, что я пишу исчерпывающий отчет о глобальном потеплении. Наконец, в семь часов, я собралась уходить. Почти все, исключая заведующих колонками моды и красоты, сидели на своих местах, будто взятые в заложники Голливудом.

Когда я приехала домой, было уже темно. Переодевшись в джинсы и легкий свитер, я отправилась прогуляться. Мне хотелось навести справки насчет театра на Тринадцатой улице, которая находилась неподалеку, но еще в большей степени мне требовалось проветрить мозги. Я купила пиццу, а затем побрела к театру. Примерно за полквартала я поняла, что он закрыт, – ни одно окно не светилось. Добравшись до здания, я заглянула через стеклянную дверь в маленькое убогое фойе. Там горела всего одна лампа, освещавшая рамы со старыми афишами. Объявление гласило, что новая пьеса под названием «Когда поет лосось» идет со среды по воскресенье.

Я продолжила путь, остановившись лишь раз, чтобы купить шоколадное мороженое (мне вдруг безумно его захотелось). Выйдя из магазина, я шагала еще минут десять, перебирая в уме все свои путешествия и статьи, чтобы временно не думать о Крисе, Томе, Локет и Харпер, прежде чем до меня дошло: я стою перед домом Красавчика Ригана.

«Не будь идиоткой», – сказал мне внутренний голос. Я чувствовала себя героиней фильма ужасов, которая в непогоду и дождь проводит ночь в заброшенном старом доме, в шести милях от шоссе, повинуясь неведомой и неподвластной ей тайне темной силы, решает проверить, что это за странный звук доносится из подвала или с чердака.

Но я не могла остановиться. Я понимала, что пришла к Красавчику не для того, чтобы испробовать тактику Лэндона или Джесси и попытаться его вернуть. Я его не интересовала и с этим я ничего не могла поделать. Причина была в том, что у нас с Красавчиком имелось неоконченное дело. В субботу вечером я не без удовольствия отпустила ту колкость насчет открытки, но даже эта шпилька не могла в полной мере выразить, как я была уязвлена его поведением. Теперь я позвоню в дверь и, если он дома, извинюсь за грубость. Я займу пять минут его драгоценного времени на то, чтобы объяснить ему свои истинные чувства. Разве статьи в глянцевых журналах не разъясняют, что важно вовремя поставить точку?

Было половина девятого. Шансы, что Красавчик у себя, ничтожны. Например, он мог вернуться, чтобы принять душ, переодеться и, захватив упаковку презервативов, отправиться на поиски развлечений. А может быть, он дома с девушкой. Господи, до чего же глупо я поступаю! Но ноги сами несли меня к дверям. Совсем как две диснеевские собачки, которые потеряли хозяина и пересекли горы, чтобы вернуться домой.

Я вошла в пустой подъезд. Затаив дыхание, нажала кнопку звонка. Неслись мучительные секунды, ответа не было, и я позвонила еще раз, из чистого мазохизма. Тишина. С чувством редкого облегчения я развернулась, чтобы уйти. И тут же раздался его голос – я подпрыгнула, будто в меня ткнули вилкой.

– Кто там? – сонно спросил он.

– Это… э-э… Бейли Уэггинс. Я стою в подъезде (дураку понятно). Я подумала, что ты, может быть, не против выпить со мной чашечку кофе… или бокал вина.

Повисла долгая пауза, и вдруг меня осенило. Он и в самом деле с женщиной. Возможно, они как следует позанимались сексом перед ужином, а потом он пошел отвечать на звонок, оставив ее под одеялом и недоумевая, кто это с такой бесцеремонностью вторгается на праздник жизни.

– А, это ты. Конечно. Может, сначала зайдешь ко мне? Я должен переодеться.

Отлично. Он собирается нас познакомить.

– Не хочу тебе мешать. Я просто шла мимо и…

– Никаких проблем. Я всего лишь лег вздремнуть. Он нажал на кнопку, и я открыла дверь. Ноги у меня вдруг стали подгибаться.