Шмидт несколько секунд молчал; мне было слышно, как он дышит.

– Нам это известно, – наконец сказал он. Интересно откуда.

– А, должно быть, вам рассказал мистер Бэриш! – воскликнула я. Он не ответил, и я заподозрила, что не ошиблась.

– Вам больше нечем с нами поделиться? – спросил Шмидт.

– Нет, – ответила я и услышала, как голос у меня взмыл на октаву. Шмидт взбесится, если в среду я расскажу ему о том, как Локет махнула в Анды.

– Тогда буду рад вас слышать, если узнаете что-нибудь важное.

– Конечно.

Работа над статьей дала мне повод еще раз позвонить Харпер. Не зная, что я журналист, она могла послать меня ко всем чертям, но как агенту по связям с общественностью ей придется ответить.

– Харпер, это Бейли Уэггинс. Мы собираемся поместить в «Базз» заметку о гибели Тома. Я звоню, чтобы получить хотя бы пару слов от продюсеров «Морга» и других актеров.

С одной стороны, написание официального некролога для «Базз» в духе «Мы глубоко скорбим» может не представлять для нее никакого интереса; но как специалист по рекламе она вряд ли захочет, чтобы статья вышла без ее ведома. Харпер наверняка пожелает знать, как отразится на ней эта публикация, и не упустит шанса подогнать ее по своему вкусу.

Следующие полчаса я переписывала статью, вставляя в нее то, что мне сказал шериф, и оставляя место для того, что может сообщить Харпер. Я называла Тома многообещающим молодым актером; сердце у меня сжалось, когда я увидела эти слова на экране компьютера.

Я отнесла статью редактору, оставив несколько отточий там, где предстояло сделать вставки, и налила себе еще кофе. По пути на свое место я задумалась, что мне теперь делать. Я написала о гибели Тома, но по-прежнему не знала, кто убил его с такой изощренной жестокостью. Дик и Алекс определенно оставались под подозрением – а также Харпер, но сейчас у меня не было никаких поводов подозревать одного из них больше, чем прочих.

У меня осталась одна возможная зацепка, которую стоило отработать, – цитата из «Укрощения строптивой». Нужно было выяснить, где и когда Том сыграл Петруччио и что это для него значило. Крис не знал, кто был агентом Тома, но мог знать Бэриш. Ему я и позвонила.

– У меня действительно есть одно имя, – сказал он, когда я изложила суть дела. Я услышала, как открывается ящик стола. – Да, вот оно – Бадди Хэсс.

Бэриш продиктовал телефон.

– Спасибо, я ему позвоню. Сегодня я разговаривала с шерифом. Если не ошибаюсь, вы рассказали ему о невыплаченном долге.

– Да, спасибо, что напомнили. Это серьезный мотив; я хочу, чтобы полиция занялась Диком.

– Сегодня я видела его на съемках, и он сказал, что вернул Тому долг за неделю до его гибели. Вы можете проверить, нет ли каких-нибудь подтверждений того, что он пополнял свой банковский счет?

– Я проверю. Но Том мог оставить их про запас.

Я подумала, что часть денег могла пойти на аванс Барри – тому парню, который ремонтировал дом в Андах, – хоть я и сильно сомневалась в том, что долг все-таки был выплачен.

– Спасибо, что держите меня в курсе, – сказал Бэриш. – Меня ждет клиент, так что вынужден попрощаться.

– Секундочку, – произнесла я прежде, чем он положил трубку. – А Том не пытался поставить пьесу, которую писал?

– Кто вам рассказал?

– Об этом упомянуло несколько человек.

– Да, пытался. Конечно, речь шла не о Бродвее. Разве что где-нибудь далеко-далеко на окраине.

– Я слышала, отчасти он хотел продать дом затем, чтобы вложить вырученные деньги в постановку.

– Полагаю, таково и было его намерение.

– Но ведь в его распоряжении уже имелся определен-i [ый капитал. Почему он не мог просто снять со счета свои сбережения?

– Потому что постановка обошлась бы в большую сумму, чем та, которой он располагал. Даже небольшой сценический проект стоит очень дорого.

– А он не мог воспользоваться завещанной ему суммой? Бэриш вздохнул, как будто я сказала, что земля плоская.

– Дом был ему не нужен. Том собирался избавиться от него в любом случае. И, кроме того, я бы нарушил свой долг, позволив Тому разбрасываться деньгами. Его роди-i ели хотели, чтобы их капитал обеспечивал Тома на протяжении всей жизни. Теперь, если вы меня извините…

Я позвонила Бадди Хэссу. Не называясь журналистом из «Базз» (это наверняка значило бы, что агент не подойдет к телефону), я сказала женщине с надменным голосом, взявшей трубку, что я могу сообщить некую важную информацию относительно убийства Тома Фейна. Хэсс ответил минуту спустя.

– Кто звонит? – отрывисто спросил он.

Я объяснила, каким образом я в это замешана, и сказала, что пытаюсь выяснить, кто убил Тома.

– Ужасно. – Хэсс смягчился. – Том был очень славным парнем, среди людей его профессии таких немного. Так что вы хотели мне рассказать?

– Если честно, – призналась я, – я надеюсь узнать кое-что от вас. Я отслеживаю кое-какие зацепки, и мне нужна ваша помощь.

– Разве этим не должна заниматься полиция? – спросил он.

– Да, но они сейчас работают в Андах и вряд ли располагают ресурсами, чтобы отрабатывать детали. Как вы и сказали, Том был очень славным парнем. Я не могу смириться с мыслью, что его убийца все еще на свободе.

– Хорошо, но что я могу для вас сделать?

– Том играл в «Укрощении строптивой» где-то в Нью-Йорке. Вы не знаете, где и когда?

– «Укрощение строптивой»? Что-то знакомое. Мэдди, дай мне резюме Тома Фейна. Поймите(я работал с Томом не по контракту, так что рассказать вам смогу немногое.

– А чем отличается такая работа от работы по контракту?

– Ты ничего не подписываешь, пока не убедишься, что выйдет хорошо для вас обоих. Есть огромное количество актеров, чьи снимки хранятся у меня, и когда я слышу о чем-то, что может им подойти, то отправляю фотографии кастинг-агентам. Я отослал фотографию Тома, когда набирали актеров на маленькие роли для «Морга», и он так понравился, что они решили дать ему большую роль. Он был очень близок к тому, чтобы получить ее, но в последнюю минуту дирекция передумала, и Том остался с тем, с чего начинал.

– Я слышала, он был сильно расстроен.

– Да, но я ему сказал, что все равно это неплохо. Он был хорошим актером и отличным парнем; думаю, со временем ему бы обязательно подвернулось что-нибудь еще. Тогда я предложил ему заключить контракт, но он вдруг испугался. Наверное, по его мнению, я отчасти был повинен в том, что ои не получил большую роль. Итак, вот оно. Он играл Пет-руччио в феврале. В театре «Чепе», на Тринадцатой улице.

– В том самом театре, где он состоял членом труппы?

– Да. Это совсем маленький театр, но труппа там очень приличная.

– Спасибо. Кстати, это правда, что Тому не досталась роль Джареда, поскольку продюсеры выяснили, что он лечи лея в клинике?

– Откуда вы знаете?

– Выяснила в ходе следствия.

– Да, это было неприятно. Я пытался убедить продюсера, что у парня были трудные обстоятельства – смерть родителей и все такое. Я не видел абсолютно никаких причин для рецидива. Но они не хотели рисковать.

– Они что, провели расследование? Как они это выяснили?

– Они подняли кое-какую информацию, но у меня такое ощущение, что кто-то их навел.

Я почувствовала, как покрываюсь гусиной кожей.