Голос у нее был тихий и слегка дрожащий. Он любил такой ее голос.
Потому что он любил ее.
— Я согласен, дорогая моя Мэджи. Особенно в этом.
Он поцеловал ее, не думая о соседях, о проезжавших мимо экипажах, о тонкой дымке дождя и, уж разумеется, о прислуге, собравшейся у дверей.
— Я вас люблю, — пробормотал он ей в губы. — Я вас люблю.
— Я тоже люблю вас. Люблю, даже когда вы называете меня Мэджи, — Она вспыхнула и высвободилась из его объятий. — Но вы сознаете, что мы ведем этот очень значительный и личный разговор на улице?
Он наклонился и прошептал ей на ухо, как именно, когда и где ему хотелось бы продолжить этот разговор, и если она раньше и раскраснелась, то теперь стала просто малинового цвета.
Он усмехнулся и пошел с ней наверх по ступеням.
Эпилог
Солнце садилось в сверкающей россыпи отсветов пурпурного со всплесками индиго, и поддеревьями густели тени.
— А ты не хочешь сказать мне, куда мы идем?
Элизабет усмехнулась и посмотрела через плечо на мужа. Сегодня он был особенно хорош в угольно- сером фраке, с красивой алой розой в петлице.
— Секрет.
— Эл, у нас же гости.
Но этот протест был отчасти неискренен; она знала Майлза достаточно хорошо, чтобы разбираться в оттенках его голоса. Сейчас в нем звучал скрытый смех и легкое любопытство.
Хорошо. Ей хотелось заинтриговать его.
Разве не позволено в день свадьбы быть немного взбалмошной? И, раз уж она всю жизнь ждала Майлза, возможно, еще и немного нетерпеливой?
— Это в основном мамины гости, — сказала она. Ее туфельки легко летели по высокой траве, бледно- голубая юбка касалась опавших листьев, пока они шли через сад. — Они танцуют и пьют, и вообще прекрасно проводят время. Они нас не хватятся.
Тропинка оказалась совсем не такая ухоженная, как ей запомнилось, потому что они уже вышли за пределы сада, но даже с завязанными глазами она могла бы найти дорогу мимо беспорядочно разросшихся кустов дикой жимолости, рядом с нависшими вязами на самой окраине парка…
— На берег реки? — предположил Майлз, с легкостью ступая в такт с ее торопливыми шагами.
И он, конечно же, угадал.
— Наше тайное место.
Наверное, оно не было таким уж тайным, как ей казалось, но это действительно была очень уединенная часть имения, садовники здесь не работали, так что молодые могли побыть в относительном одиночестве. Стало видно реку, мерцающая вода текла медленно и спокойно, в воздухе стоял запах ранней осени, вызывая мучительные воспоминания, и от этого блаженство, охватившее Элизабет и Майлза, еще усилилось.
— Хочешь, искупаемся? — спросила она.
Майлз притянул ее к себе:
— Наверное, попозже.
— Попозже?
— После, — двусмысленно сказал он, внимательно глядя на нее. — Раз уж ты зазвала меня сюда, бросив наших гостей…
— Маминых гостей, — поправила она, неслышно рассмеявшись, когда его руки сомкнулись вокруг ее стана.
— Как скажешь, о моя прекрасная жена.
Жена. Она его жена. Она вышла замуж за Майлза.
И кто бы мог подумать, что от этого она станет самой счастливой женщиной в мире?
Ну может быть, тот, кто испытал опьянение от его поцелуя, решила она через несколько секунд, когда он нашел губами ее губы. Когда его руки коснулись ее, снимая платье, по всему ее телу пробежали мурашки. Потом он прошептал на ухо, что хочет ее, развязал ленточки на сорочке и спустил ее с плеч.
Затем он тоже разделся, раскидав одежду как попало; шейный платок при этом опустился на воду и уплыл по реке.
Он уложил Элизабет на прохладную траву и ткнулся носом в ее шею, отчего она вздрогнула.
— Ты права, — пробормотал он. — Это должно произойти здесь, где мы с тобой пережили столько приключений.
То была их очередная безрассудная выходка, Элизабет убеждалась в этом с каждым прикосновением, с каждым жарким поцелуем, с каждой запретной лаской. Когда он погладил ее груди, она изумилась, почувствовав, что соски стали совсем твердыми, чего она никак не ожидала, а потом какое-то неведомое ощущение скрутилось тугим кольцом у нее в животе. Когда он осторожно развел ее колени и устроился между бедер, она зашла уже так далеко, что просто прошептала его имя и прижалась к нему.
И они с Майлзом пустились в новое бурное приключение.
Вместе.
— Какая красивая свадьба, — сказала Мэдлин.
Люк издал тихий звук, который она истолковала как чисто мужскую насмешку. Он сел на краю кровати, чтобы стянуть с себя сапоги, и пробормотал:
— Я рад, что все кончилось.
— Элизабет сияла. — Мэдлин наклонилась, чтобы приподнять юбки и развязать подвязки. — А Майлз был очень хорош собой.
— Очень мило было с их стороны взять и исчезнуть.
В голосе ее мужа прозвучало раздражение.
Мэдлин молча улыбнулась. Ей-то казалось, что это романтично. Она видела, как эта парочка кралась по саду рука об руку.
— В такой день, я думаю, можно простить им некоторую вольность поведения.
— Мне больше понравилась наша свадьба, честно говоря. Никакой толпы гостей, никаких долгих церемоний. — Люк снял шейный платок, беспечно кинул на пол, и его взгляд внезапно остановился на ногах Мэдлин, с которых она стягивала шелковые чулки. — Великолепный медовый месяц.
— Мы остались в Лондоне и не покидали наш дом, — заметила она со смехом.
— Как я уже сказал, это было замечательно. — Он улыбнулся хищной улыбкой нераскаявшегося грешника. — Разрешите, я помогу вам снять платье.
— Вы сами раздевайтесь, Олти.
— Лучше я раздену вас, моя дорогая Мэджи. Повернитесь.
Тиран, подумала она, мысленно улыбаясь, но покорилась и повернулась, чтобы муж мог расстегнуть на ней платье. Его длинные пальцы действовали умело и быстро; еще несколько мгновений — и она оказалась на кровати, его стройное тело расположилось на ней, а губы его делали бог весть что с ее шеей.
Позже, погрузившись в чувственные радости, она провела пальцами по голой спине Люка, и от ее вздоха шевельнулись его волосы. Он осторожно скатился с нее, и его рука прошлась по выпуклости ее живота.
— Надеюсь, я не был слишком требовательным. Вы не устали после всех этих празднеств?
