— Судя по его словам, он не против женитьбы, а только против женитьбы на мне, — пробормотала Мэдлин, не зная, вынесет ли она, если он женится на какой-нибудь хорошенькой молоденькой девушке только для того, чтобы произвести на свет наследника.

— Это совершенно не имеет смысла, если мы с ним… то есть… в общем, это не имеет смысла.

К несчастью, Мэдлин склонялась к мысли, что в этом заложен глубокий смысл, по крайней мере для Люка.

— Он тоже это чувствует. Когда мы встретились впервые, нас потянуло друг к другу, и это было не просто влечение, хотя оно было очень реальным. Я не знаю, могу ли объяснить это правильно, но мы понимаем друг друга. Мы очень схожи во многом, и быть вместе для нас вполне естественно. Я уверена, что мы были бы счастливы, вступив в брак.

Марта уставилась на невестку в недоумении.

— Если то, что вы сказали, правда, наш разговор с каждым мгновением становится все более необычным.

Мэдлин спокойно пояснила:

— Женитьба на женщине, которую он любит, означает, что, потеряв ее, он будет страдать невыносимо. Я думаю, он очень боится, что может полюбить меня.

«А что случится, когда он поймет, что это уже произошло?» — подумала Мэдлин.

Она его потеряет, испугалась она. Он сразу же отдалится от нее.

Если только она не найдет способ помочь ему изгнать своих демонов, каковы бы они ни были. Она потеряла Колина потому, что его болезнь оказалась битвой, которую она не смогла выиграть. Сейчас это совсем другое. И дело не только в том, что на кон поставлено ее счастье. Она любит Люка слишком сильно, чтобы позволить ему успокоиться на меньшем, чем она может ему дать.

Что они могут дать друг другу.

— Если вы знаете, что можете сделать его счастливым, как вы можете мириться и не думать о том, чтобы настоять на вашем совместном будущем, Мэдлин? — Марта потянулась через маленький столик, разделяющий их кресла, и ласково сжала ее руку. — Не ради вас, но ради него. Вот что такое любовь.

Очень веское соображение.

Хотя бы будущее его сестры определено.

Люк не мог не удивляться, как изменились Майлз и Элизабет. Впервые с того времени, как сестра начала выезжать весной, атмосфера за обеденным столом стала праздничной. Даже его мать, когда он осторожно объяснил ей, что он за эту помолвку, в конце концов согласилась. Вряд ли она полностью смирилась с тем, что внешние атрибуты в виде титула и состояния не самые важные, но он заметил в разговоре с матерью, что Майлза вряд ли можно считать человеком бедным и что скорее всего он когда- нибудь станет еще богаче. Нужно было также учесть, что Элизабет, вероятно, из-за упрямства останется незамужней, если не получит в мужья того, кого сама выбрала, и кроме того, никто в их семье не удивится, что, проведя вместе детство в озорстве и шалостях, они превратились во влюбленных, став взрослыми.

Он был рад за нее, и отчасти — он и сам не знал, что способен на такое, — завидовал их очевидному счастью.

— Мне бы хотелось, чтобы свадьба состоялась зимой, — сказала Элизабет, накалывая на вилку кусочек курицы.

— Зимой?

Майлз казался до смешного огорченным, что ждать придется так долго.

Люк подумал, что Элизабет сказала это нарочно, потому что она сразу же спрятала свое лицо за бокалом вина.

— Чтобы все предусмотреть, понадобится никак не меньше времени, — услышал Люк заявление своей матушки, которая поднесла ко рту вилку, да так и застыла, прищурив глаза. — Нельзя, чтобы свадьба была поспешной и не по правилам, и к тому же Элизабет — моя единственная дочь.

Проблема состояла лишь в том, что Люк вовсе не был уверен — после того как оказался свидетелем столь пылкого поцелуя, — что эта парочка станет ждать полгода и не совершит за это время чего-то опрометчивого, что там ни говорила бы Элизабет.

— Осенью тоже неплохо, — сказал он с приятностью. — Ждать придется всего пару месяцев, и погода для свадебного путешествия гораздо более подходящая.

Майлз взглянул на него с благодарностью, мать — с возмущением, а Элизабет, помолчав, улыбнулась, бросив через освещенный свечами стол озорной быстрый взгляд.

— Я думаю, нужно подумать о гостях.

— Пожалуй, — сухо сказал Люк.

— Пара месяцев? — Мать бросила на него недоверчивый взгляд. — Очевидно, вы понятия не имеете о том, что значит устраивать свадьбу.

Конечно, она права. Он мало что знал об этом, но о том, что чувствует нетерпеливый жених, он кое- что знал. Люк положил вилку, изо всех сил стараясь не вспылить.

— Я понятия не имею, — согласился он. — Но это дело Элизабет и Майлза.

Появление десерта остановило спор, и когда они с Майлзом ушли в кабинет к портвейну, его приемный кузен сел с грустной улыбкой.

— Я ценю ваши старания ради меня.

— Вам придется держаться, если вы не хотите, чтобы ваша свадьба оказалась самым большим скандалом в истории английского общества, — иронично сообщил Люк, погружаясь в удобное кресло позади письменного стола. — Но я полагаю, что вам это уже известно, поскольку вы хорошо знаете мою матушку.

— Так оно и есть. — Майлз с мрачным видом уставился на свою рюмку. — Но я могу ждать, — если этого хочет Элизабет.

— Хм. — Люк вовсе не был в этом уверен. — Я думаю, полгода — немного оптимистично.

— Я тоже, — бодро согласился Майлз, вытягивая ноги.

Скоропалительная свадьба явно соответствует этой наглой улыбке, решил Люк. Но не Майлз, честно говоря, вызывает у него беспокойство. А вот Элизабет всегда может подбить Майлза на самые необдуманные поступки.

— Вам придется быстро положить конец намерениям устроить грандиозную свадьбу.

— Тетя Сьюзетт не устоит перед упорством Элизабет.

— Она еще никогда не устраивала свадьбу дочери. Будьте осторожны.

— Или сына.

Майлз шутливо выгнул бровь.

— Я был женат.

Как только эти слова сорвались с его губ, Люк пожалел, что произнес их. Быть может, сказалось отсутствие в городе Мэдлин, из-за чего он ощущал себя нервным и заброшенным. Быть может, сказывалось буквально осязаемое счастье его сестры в блеске первой любви, которое придавало его самоанализу новый смысл.

Возможно, просто настало время услышать эти слова, сказанные вслух.

Не было сомнений, что Майлз был поражен и утратил дар речи. Он глотнул портвейна, поперхнулся и закашлялся. Потом выпрямился в кресле.

— Что?!

— В Испании.

У Майлза хотя бы хватило здравого смысла держаться спокойно. Люк не знал, почему заговорил об этом таким небрежным тоном. Он никому не рассказывал о своем браке, даже Алексу и Майклу. Они знали, точнее, он был уверен, что Майкл немного знает об этом, но оба были в достаточной степени сдержанны и никогда не задавали вопросов.

— Моя жена была, — он улыбнулся своим горько-сладким воспоминаниям, — испанкой, сеньоритой, настоящей леди. Красивая, храбрая… Она была дочерью дона и принимала активное участие в борьбе испанцев с французами. Мы были союзниками.

— Понятно.