Каким бы строгим испытаньям Вы ни были подчинены, — Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны! Весна… Она о вас не знает, О вас, о горе и о зле; Бессмертьем взор ее сияет, И ни морщины на челе. Своим законам лишь послушна, В условный час слетает к вам, Светла, блаженно-равнодушна, Как подобает божествам. Цветами сыплет над землею, Свежа, как первая весна; Была ль другая перед нею — О том не ведает она; По небу много облак бродит, Но эти облака ея, Она ни следу не находит Отцветших весен бытия. Не о былом вздыхают розы И соловей в ночи поет, Благоухающие слезы Не о былом Аврора льет, — И страх кончины неизбежной Не свеет с древа ни листа: Их жизнь, как океан безбрежный, Вся в настоящем разлита. Игра и жертва жизни частной! Приди ж, отвергни чувств обман И ринься, бодрый, самовластный, В сей животворный океан! Приди, струей его эфирной Омой страдальческую грудь — И жизни божеско-всемирной Хотя на миг причастен будь! ‹1838›
Пускай орел за облаками Встречает молнии полет И неподвижными очами В себя впивает солнца свет*. Но нет завиднее удела, О лебедь чистый, твоего — И чистой, как ты сам, одело Тебя стихией божество. Она, между двойною бездной, Лелеет твой всезрящий сон — И полной славой тверди звездной Ты отовсюду окружен. Между 1838 и серединой 1839
'С какою негою, с какой тоской влюбленный…'*
С какою негою, с какой тоской влюбленный Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нем! Бессмысленно-нема… нема, как опаленный Небесной молнии огнем, — Вдруг от избытка чувств, от полноты сердечной, Вся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц… Но скоро добрый сон, младенческо-беспечный, Сходил на шелк твоих ресниц — И на руки к нему глава твоя склонялась, И, матери нежней, тебя лелеял он… Стон замирал в устах… дыханье уровнялось — И тих и сладок был твой сон. А днесь… О, если бы тогда тебе приснилось, Что́ будущность для нас обоих берегла… Как уязвленная, ты б с воплем пробудилась — Иль в сон иной бы перешла.
