Сенин открыл было рот, но тут же замолк на полуслове. Ковтун пристально смотрел ему в глаза и ждал ответа. И никак нельзя было понять, что у него на уме. Что он думает и чувствует сейчас.

– Мы... мы проверяли кое-какую информацию, – ответил, наконец, Сенин.

– Информацию... – едва заметно кивнул губернатор. – Этого стоило ожидать. Вы, видимо, наслушались россказней нашего биоспециалиста?

– Россказней? – выразительно переспросил Сенин.

Ковтун мягко взял его за локоть и вывел из спальни.

– Поймите, уважаемый, этот человек – параноик, – очень тихо сказал он. – Он помешан на растениях, он считает их живыми, ходячими, говорящими, живородящими, – какими угодно.

– Как видите, он в чем-то прав, – возразил Сенин, кивнув на дверь спальни.

– В чем-то прав, да. Мы, действительно, выписали его для оказания услуги – уничтожения сорного растения, которое забило тут все и везде. Но теперь я уже подумываю, не вызвать ли другого специалиста. Он просто неадекватен, поймите меня.

У Сенина голова шла кругом. Он не понимал, как оценить эту ситуацию: ведь губернатор не врал. Если верить теории Валенски, он считает себя нормальным человеком и служит на благо своего народа и корпорации.

– Тем не менее, он вас предупредил, что «мочалка» может быть опасна, – сказал Сенин.

– Да, мы знаем, что это за растение, что оно плотоядное, как и многие виды на этой планете. Но кто мог подумать! Клянусь, этой первый случай, когда... Постойте, а вы уверены, что девушка пострадала от растения?

– Я видел остатки кокона.

– Кокона? Вы имеете в виду «большой желудок»?

– Нет, не желудок, а вернее будет сказать... – Сенин замолчал. Не хватало только вести дискуссии об истинной сущности грибницы. – Впрочем, можете называть это «желудком».

– Ну, раз так... – Ковтун развел руками. – Прискорбно, что это случилось. Повторяю, это первый случай, когда пострадал человек. И все же, вернемся к этому горе-специалисту. Вы нашли какие-то доказательства реальности его фантазий?

– Нет, но...

– И не найдете. Их нет.

«А ведь он прав, – подумал Сенин. – До сих пор ни одного прямого доказательства. Все вокруг да около. «Мочалка» – и в самом деле дьявольское порождение, но в той ли мере, как рассказал Валенски? Чертов ботаник, неужели он заморочил нам мозги своими фантазиями?»

Выглядеть идиотом не хотелось. Тем более, это не первый раз. Сенина вдруг разобрала злость. Он достал планшет и нашел фрагмент записи, где врач волочит по коридору мертвеца.

– Не объясните ли заодно, что это такое?

Губернатор внимательно просмотрел запись. Удивленно хмыкнул, почесал подбородок. Потом позвал врача.

Тот смотрел на экран с ледяным спокойствием, ни один мускул не дрогнул.

– Ты хотел кого-то удивить этим или, может, напугать? – холодно произнес он.

– Я хотел бы получить объяснения, – ответил Сенин.

– Хорошо, получишь. Обращал внимание на деревянное строение за периметром? Это молебная палата. А рядом, как полагается, кладбище. Представь себе, у нас тоже умирают люди. От болезней, от несчастных случаев. И моя обязанность регистрировать каждую смерть, а также проводить необходимые исследования – я имею в виду, вскрытие. У меня есть для этого специальное помещение – там и сделана запись. Проверить легко.

Врач повернулся и с холодным достоинством удалился. Сенин почувствовал себя, мягко говоря, неловко.

– И тем не менее, – сказал он губернатору, – я обязан сообщить в Сектор, что здесь развилась опасная биологическая культура. Я обязан заказать оборудование и материалы для решения проблемы. Это нужно сделать срочно, и я удивлен, почему этого не сделали вы.

– Мы не думали, что это так серьезно, – ответил Ковтун, и Сенина просто взбесила эта детская отговорка.

– Сегодня же, – сказал он, – я воспользуюсь вашим гиперпередатчиком.

– Да, конечно! Только, боюсь, сегодня не получится. Там что-то с питанием...

– Думаю, мы найдем способ это исправить, – сказал Сенин, и тут в наушнике раздался сигнал вызова.

– Командир, – донесся голос Карелова. – Мы нашли тело.

– Какое тело? – оцепенел Сенин.

Губернатор при этих словах замер и буквально вцепился в него пронизывающим взглядом.

– Тело этой девушки. То же самое лицо. Просто копия. Перелом свода черепа. Ее приложили головой об угол.

– Что там еще? – с подозрением спросил Ковтун.

Сенин едва заметно покачал головой. Губернатор в упор смотрел на него, а он смотрел на губернатора. В мозгу словно стучал огромный колокол. Он бил в набат, он говорил, что все, сказанное Валенски, – правда. Кошмарная, невероятная, несусветная правда. И что перед Сениным стоит не губернатор, и вообще не человек, а чужеродный организм с непознанным внутренним миром и непредсказуемыми намерениями.

– Извините, мне надо идти, – сказал Сенин.

Через секунду он со всех ног мчался к насосной станции.

– Они сломали передатчик, – сказал Вельцер.

Он сидел в кресле и крутил в пальцах диск с рапортом. С уже бесполезным рапортом.

– Что значит, сломали? – спросил Сенин. – Разворотили пульт кувалдой?

– Нет, они аккуратно что-то испортили или просто вынули. Я полчаса тряс за шиворот инженеров, они много извинялись, обещали все исправить, но... – Вельцер с досадой махнул рукой.

– Понятно, – вздохнул Сенин. – Это я виноват.

– Не понял, командир. – Карелов поднял на него глаза.

– Я сказал губернатору, что сегодня же затребую у Сектора все средства для уничтожения грибницы.

– Это непростительная ошибка, – тихо сказал Валенски. – Я же предупреждал, что все нужно делать тайно. Они не дадут грибницу в обиду, всеми силами, всеми средствами будут мешать вам.

– Так уж и всеми? – усмехнулся Сенин. – А если потребуется нас вообще убить?

Валенски неопределенно пожал плечами.

– Вряд ли. Мы ведь должны стать такими же. Зачем же нас убивать...

– А если им припрет? Если я сейчас обвяжусь взрывчаткой и пойду взрывать грибницу.

– Это не так просто. – Валенски кисло улыбнулся. – Тело грибницы глубоко, рядом с реактором или под ним. А волокна – это так, придатки, которыми она ощупывает и промеряет нас.

– Значит, взорву реактор, – со злостью процедил Сенин. Он откинулся на спинку кресла и перевел дыхание. Он дико устал за этот день, ему хотелось спать.

– Не понимаю я, – сказал он. – Не понимаю, что у них в голове творится. Ну, вот, допустим, я говорю, что иду взрывать грибницу. Что чувствует при этом подражатель? Он твердо знает, что должен мне помешать, или, может быть, он в беспамятстве, как лунатик, идет и протыкает мне колесо на вездеходе – что?

– Я не знаю, – виновато произнес Валенски. – Я не могу всего знать. Над такими вопросами должна работать большая научно-поисковая бригада – с узкими специалистами, с аппаратурой. А я – что я могу?..

– Послушай, командир, – подал голос Муциев. – А надо ли нам сейчас обсуждать эту зоологию? Может, подумаем, как головы сберечь?

– С головами нашими ничего не случится, мы предупреждены, и... В конце концов, у нас остается лагерь, где будем сыты и согреты. Как прикрыть людей – вот над чем надо думать.

– Скоро ночь, – глубокомысленно проговорил Валенски и поежился.